Следует напомнить, что на патагонской территории уже существовала демаркационная линия между Чили и Аргентиной. Она проходила по Андам, разграничивая западный и восточный склоны[235], и прерывалась на пятьдесят втором градусе южной широты.
Итак, вот какое окончательное решение приняли оба правительства.
Начиная с пятьдесят второго градуса разграничительная линия шла в восточном направлении вдоль соответствующей этому градусу параллели до пересечения с семидесятым меридианом (72°20" 21" к западу от Парижского меридиана). От этой точки естественной границей служили вершины холмов Патагонии, идущие параллельно Магелланову проливу до мыса Данджнесс и мыса Вирхенес[236].
Так была поделена Патагония. С Магелланией дело обстояло несколько иначе.
На территории Огненной Земли граница шла по долготе мыса Эспириту-Санто и далее к югу вдоль шестьдесят восьмого меридиана[237] (70°34"21" к западу от Парижского меридиана) до пролива Бигл.
Таким образом, все территории, расположенные к западу, отходили к Чили, все, расположенные к востоку, — к Аргентине.
Что касалось архипелага, находившегося к югу от пролива Бигл, на самом южном островке которого находился мыс Горн, то он полностью становился чилийским, за исключением острова Эстадос, отделенного проливом Ле-Мер от восточной оконечности Огненной Земли, отошедшей к Аргентине.
Статус Магелланова пролива не вызвал никаких споров — пролив оставался нейтральным и открытым для кораблей Старого и Нового Света.
Таков был договор, одобренный и утвержденный обоими парламентами и подписанный президентами обеих южноамериканских республик.
Но если он покончил с ничейностью территории, если он зафиксировал права обоих государств, то Патагония, с одной стороны, и Магеллания — с другой, потеряли свою независимость. Исла-Нуэва теперь принадлежала Чили. Что станет с Кау-джером? Ведь теперь его нога не будет ступать по свободной земле.
VII
МЫС ГОРН
О заключении договора на Исла-Нуэве стало известно только 29 января.
За две недели до этого русский корабль, следовавший в Пунта-Аренас, появился на открытом рейде у пролива Бигл и запросил лоцмана. Судя по тому, что судно шло таким курсом в чилийскую колонию, сильный встречный ветер обрушился на него у входа в Магелланов пролив между мысом Вирхенес и мысом Эспириту-Санто. Отгоняемый течением, корабль спустился до пролива Ле-Мер, пройдя который оказался под прикрытием Огненной Земли. Карроли сел на корабль у Исла-Нуэвы, удачно провел его и вернулся обратно. Он-то и привез известие о том, что после раздела все острова к югу от пролива Бигл находятся в юрисдикции чилийского правительства.
Услышав столь неожиданную новость, Кау-джер не смог сдержать негодования. В его глазах закипела ненависть, а рука в угрожающем жесте протянулась к северу. Он не проронил ни слова, но, будучи не в силах совладать с волнением, сделал несколько неуверенных шагов. Казалось, он потерял точку опоры и почва уходит у него из-под ног.
Карроли с сыном даже не пытались вмешаться.
Наконец Кау-джеру удалось собраться. Его лицо, только что сведенное судорогой, вновь обрело спокойное и холодное выражение. Подойдя к Карроли и скрестив на груди руки, он спросил твердым голосом:
— Ты не ошибся?
— Нет, — ответил индеец. — Я узнал эту новость в Пунта-Арена-се от моряков только что прибывшего китобойного судна... У входа в Магелланов пролив на Огненной Земле подняты два флага: один — чилийский — на мысе Орендж, другой — аргентинский — на мысе Эспириту-Санто.
— И все острова к югу от пролива Бигл принадлежат Чили? — задал еще один вопрос Кау-джер.