— Твои друзья живы. И город твой цел и невредим, — заключил Стурен после пятнадцатиминутного общения с Камнем Святого Климента.
— Я рад… меня интересовало не только это. Рассказывай все, — потребовал Виктор.
— Ты действительно хочешь это услышать? — неуверенно спросил канадец.
— Густав, не зли меня…
— Ну, хорошо… — Стурен сел и сосредоточился, как на лекции в университете.
— Вы живете, как на вулкане… Море, воздвигнутое твоими предками, построено на брошенных домах, человеческих костях, на садах и сельскохозяйственных угодьях… Сколько стариков покинули места, где прожили всю жизнь и умерли в чуждых их сердцу больших каменных домах?.. Сколько под водой осталось могил, которые больше некому оплакивать?.. Великий грех совершили твои предки.
— Что еще он сказал? — спросил Виктор, подозрительно посмотрев на Густава.
— Сказал, что этот сон — то, что может случиться на самом деле, если…
— …Что если? — Виктор нетерпеливо вцепился в плечо канадца и дернул его с такой силой, что тот взвыл от боли.
— …Если будете вести себя как ненормальные, — шипя от боли, произнес ученый, растирая плечо. — Медведь чокнутый!
— Густав, — спокойно попросил Виктор. — Ты можешь сказать по-человечески, что нужно сделать, чтобы этого не случилось?
— Людей любить! Бога почитать! Веровать! Не воевать! — выпалил канадец и через паузу буркнул: — Ученых не обижать…
Последних слов Виктор уже не слышал. Он горько задумался о том, что ему через Стурена поведал камень. Лавров когда-то делал материал о части затопленных территорий, которые стали акваторией Киевского моря. Как Сорокошичи переносили во вновь образованное село Тужар, перекатывали избы на бревнах… Но это все капля в море. Сколько еще бывших сел затонуло на площади почти в тысячу квадратных километров — история умалчивает. Власти никогда особо не заботились о людях. Просто принимали решение и ставили в известность. Многие старики не хотели бросать свои угодья, выстраданные кровью и потом дома, взращенные фруктовые сады… Кто их спрашивал? Вот так взяли и переселили из родных сел, от могил предков, от церквей, «намоленных» многими поколениями святых мест. Но что интересовало тогда атеистов, кроме решений в духе марксизма-ленинизма? А сейчас?.. А сейчас это никому не нужно и подавно. Виктор опять задал себе вопрос: «Кому это нужно? Кроме меня… Чего же не хватает вам, люди?»
— Добра и милосердия! — ответил Стурен.
Виктор посмотрел на канадца, лежащего на камне.
— Я перевел ему твой вопрос, Лавров, — улыбнувшись, пояснил Густав.
— Я что… говорил вслух? — удивился Виктор.
— Нет, просто иногда единомышленники мыслят на одной волне, — скромно ответил ученый.
— А ты разве мой единомышленник?
— Сейчас — да. Я ведь, как и ты, живу и работаю для людей.