— О-о-о-о-о!!! — отреагировала толпа болельщиков.
Вубшет тоже метнул пику в своего обезоруженного противника, но тот легко уклонился от снаряда и пика воткнулась в песок арены. Соперникам подали мачете. Какое-то время они фехтовали ими, покуда Вубшет не потерял равновесие и не свалился на спину…
Виктор лежал в одной из прилегающих пещер, которых, как оказалось, здесь было немало и они соединялись с основной множеством ходов. «Такие себе одесские катакомбы в Африке», — думал журналист. И действительно: каждая маленькая пещерка была устроена так, будто здесь когда-то жили люди. Чьи-то искусные руки выдолбили из камня ниши, обтесали каменные глыбы, сделав их похожими на столы и лежаки для отдыха.
«Возможно, здесь когда-то был рудник. Когда на этой земле был мир… А когда на этой земле был мир?..» При тусклом огне светильника, который украинец принес с собой, он уже почти засыпал, когда к нему в пещерку зашел Стурен.
— Спишь?
— М-м-м, — протянул в ответ Лавров, — что еще случилось?
Несносный ученый начинал его по-настоящему раздражать.
— Знаешь, Вик, я пришел не просто так…
— Я догадываюсь, — с закрытыми глазами ответил усталый Лавров. — Скоро нас отсюда выпустят, потерпи.
— Выслушай меня, Лавров. Ты ведь умеешь не только говорить, но и слушать. Это отличает тебя от большинства людей.
Погружение в такую философию удивило Виктора, и он даже открыл глаза. Здоровенный канадский швед сидел рядом с ним спокойно, без истерик, забыв о своей клаустрофобии.
— Я мало совершал в жизни мужских поступков. Слишком мало, чтобы можно было чем-то похвастаться. Да и совершают их не для этого… Будучи у монахов, я был рядом с Борисом, когда он умирал, и многое понял… Я хочу вернуть тебе камень.
— Ты с ума сошел, Густав?! Этот камень твой! Ты честно заплатил за него! — Виктор от волнения поднялся и сел.
— Знаешь… видимо, не зря мои предки столько лет прожили среди славян. Их научили главному: совесть не продается. Ее не оценить никакими деньгами. Я скрыл от тебя главное… Подожди, Вики, дай сказать…
Виктор, который уже собирался привести тысячу аргументов в пользу Стурена, не стал напирать и только кивнул головой в ответ, а ученый продолжил:
— Я скрыл от тебя то, что сказал мне Иешуа в конце разговора с ним. Если этот камень не вернется на место, может случиться большая беда — на твоей родине могут погибнуть миллионы и миллионы людей… Камень Святого Климента — оберег вашей земли.
Виктор отчетливо вспомнил свой ужасный сон и сидел, уставившись в одну точку.
— Я как всегда смалодушничал, не сказал тебе об этом ничего, — продолжал Густав. — Но, следуя за тобой, я все больше убеждался, что настоящий мужчина — это в первую очередь тот, кого отличает совесть и справедливость. Надо уметь быть мужчиной даже в самом малом… А сейчас я вдруг представил себе, как родственники встретят освобожденных украинских моряков. Матери и жены будут плакать от счастья, обнимать, целовать, дети радоваться и скакать вокруг… И всем им, вновь обретя свое счастье, суждено будет погибнуть?!
Ученый испуганными глазами смотрел на Виктора и продолжал:
— …Погибнуть только из-за моего малодушия и эгоизма? Нет! Этого не будет! Возьми камень, Виктор, и не говори ничего больше.