Утерянное Евангелие. Книга 3

22
18
20
22
24
26
28
30

— Во имя Господа. Спаси и сохрани, — спокойно сказал Лаврову Белый Волхв и, сделав несколько шагов в сторону залива, исчез, будто растворившись в воздухе.

— Чудеса… — промямлил Радуцкий.

— Мужской поступок, — глядя в глаза Лаврову, произнес Стурен фразу, понятную только им двоим.

— А то, — улыбнулся Виктор в ответ, подняв камень и прижав его к груди…

Эпилог

В океане начинался отлив, когда два средней величины бота на мощных моторах ожидали Лаврова, Колобову, Хорунжего с Маломужем, Короленко и Радуцкого. В каждом боте сидело по восемь безоружных мужчин-ватутси.

Вубшет — в белой шапочке из меха обезьяны колобуса и с жезлом с белой меховой метелочкой — на европейский манер пожал каждому из шести гостей руку на прощание.

— Я все же думаю, лучше бы «Карина» причалила к берегу, — с сожалением говорил новоиспеченный вождь ватутси.

— Спасибо за гостеприимство, Вубшет, но, я думаю, морякам лучше оставаться в море. Тем более, когда это путь домой.

Сигрид, стоящая рядом с Виктором, тихонько плакала, прижавшись к его плечу. Не мудрено. Ведь она ехала на встречу с умершим мужем.

— Так кто убил Колобова? — прямо при шведке спросил Виктор полковника Короленко.

— Следствие предполагает, что Шитый нанял киллера. Владислав слишком много знал и хотел передать это своим спецслужбам… — сообщил Короленко. Сигрид при этом сжала до боли кулаки, но не позволила себе разрыдаться еще сильнее.

— Ну что ж… — произнес Лавров, переводя тему. — Пора…

Журналист подошел к Стурену, с которым еще не успел проститься.

— А ты что же? Остаешься пока?

— Да нет, Вить. Я, пожалуй, здесь и останусь. Прикипел я к Зейле. И работается мне здесь лучше, и…

Он глянул на аборигенов боран, укладывавших багаж съемочной группы в боты. По приказу Стурена вождь отправил «бойцов» в Бораму за вещами белых друзей…

— А-а-а-а, — засмеялся журналист. — Хорошо быть африканским царем?

— Привык, — улыбаясь, кивнул в ответ Густав. — Ты бы хоть телефончик оставил или адрес.

— О! Точно! — Виктор открыл блокнот и быстро написал номер, затем вырвал листик и отдал его Стурену.