Короленко, конечно, был рад, что с Лавровым ничего не случилось, но раздосадован, что украинским морякам пока ничего не светит. Тем более, когда увидел, как на заднем сиденье задремала в наушниках мать матроса Богомола Людмила. Бедная женщина пока не знала, что до освобождения ее сына ох как далеко. Но и это в данный момент не было главным. Кольцо вокруг Шитого сжималось все теснее и теснее, и нужно было действовать — чем быстрее, тем лучше. Полковник тут же кого-то набрал:
— Афендиков? Мне нужен телефон Шитого… Да-да, депутата Шитого. Желательно сейчас… Жду…
Лесная дорога круто уходила вправо. Снега было немного, и от февральского мороза большинство дичи спряталось в своих убежищах. Некогда аккуратные, ухоженные охотничьи угодья для партийного аппарата превратились в дикую пущу. Сюда не заглядывали даже лесоустроители. Просеки, которые нужно обновлять каждые двенадцать лет, давно поросли деревьями толщиной в человеческую ногу. Огромная территория заказника, обнесенная колючей проволокой, не охранялась уже лет двадцать, бетонные столбы покосились от времени, а кое-где «колючки» уже не было вообще.
— Ни одного кабана, мать твою! Что за охота?
Четверо пьяных друзей ехали на джипе по твердому насту замерзшей лесной дороги. Виталий Евгеньевич Шитый с досадой проверял патронник своего дорогущего оружия.
— Ни одного выстрела не сделал, бляха-муха.
Эксклюзивная винтовка Browning X-Bolt, подаренная чиновнику знакомым бизнесменом, стоила уйму денег, но опробовать ее пока никак не представлялось возможности. Шитый негодовал: последние несколько лет ему всегда и все удавалось, и любая неудача, даже самая мелкая, раздражала его и выводила из равновесия.
Его страшно расстроил «старый черт» Антип, который не хочет колоться, где этот Камень Климента. Держится за какой-то кирпич, как обезьяна за ветку. Ну, раз не хочет по-хорошему, значит, будет по-плохому. Перед самой поездкой на охоту Виталий Евгеньевич позвонил своим проходимцам из охраны: «Что хотите делайте с ним, но чтоб этот старый попугай рассказал что, где и почему…» И пусть в ход идут паяльник, утюг, дыба… Но Шитый своего добьется.
— Не парься, Евгеньич, — вернул депутата в реальность его приятель в старом милицейском бушлате без погон. Раскрасневшееся от изрядной доли крепкого спиртного лицо «милиционера» выражало полную удовлетворенность отдыхом на природе.
Мужчина открыл початую бутылку джина и сделал пару глубоких глотков прямо из горла, передав напиток Шитому.
— Накати лучше…
Виталий Евгеньевич был как раз в том состоянии, когда уже перестал испытывать комплексы, и приложился к бутылке вслед за товарищем.
— Гляди! Бомж! — выкрикнул третий охотник, сидящий рядом с водителем на переднем сиденье.
Действительно, в стороне от дороги между сосен мелькала одинокая мужская фигура. Человек в ветхой тужурке и старых порванных сапогах шел привычной тропой — видимо, не в первый раз.
— Это он нашу дичь разогнал, — насупился пьяный водитель, мужчина лет сорока с лицом, которое даже трезвым не было отмечено печатью интеллекта.
— Давай завалим, а? — предложил охотник в милицейском бушлате.
Воцарилась пауза, в которой каждый из компании украдкой смотрел на друзей, испугавшись такого дерзкого предложения.
— Да ты чего?.. — сорвалось с губ сидящего спереди.
— Ты егерь или кто? — взревел «милиционер». — Тебе что, лицензию на отстрел показать?
Пьяный зарвавшийся командир иезуитски хихикнул: