Так, на перебой, думали и гадали два нежных женских сердца в течение ночи, орошая свои предположения обильными слезами.
На следующий день дамы Бранд смотрели на Смита такими глазами, словно он был призовым ребусом или головоломным логогрифом из какого-нибудь столичного журнала.
Они обратили также большее внимание, нежели прежде, на то, что у него не хватало крайних суставов на двух последних пальцах левой руки и что на голове, у самого корня волос, у него виднелось несколько своеобразных белых шрамов.
— Как давно вы носите бороду и бакенбарды, господин Смит? — спросила мадам Бранд с самым радушным видом.
— Два года только, после того, как пара тяжких поранений заставила меня попытаться скрыть шрамы, — ответил невозмутимо избранник их сердца.
— Поранений? Так, значит, вы были на войне? — воскликнула фрекен Элин в горделивой надежде.
— Никогда, — ответил он глухо, погрузившись в скорбное созерцание кончиков своих изящных ботинок.
Вечером мать и дочь упали друг другу в объятия и, всхлипывая, поделились опасением, что человек, которого они так высоко ценили, ведет в свободные часы разбойничье существование где-нибудь в южной Европе.
— Как интересно! — мечтательно восклицала славная барышня.
— Но, ах, как нездорово, дитя мое, — напоминала философски мамаша.
Эта идея росла в душе обеих дам с силою, граничащей с уверенностью, и так как чувства господина Смита заставляли предполагать взрыв любовных излияний в течение не позже как с^а часов, а у мадам Бранд был брат, состоявший городским прокурором на юге Швеции, то она отписала обо всем ему, прося его сообщить свой совет по телеграфу.
«Если ремесло оставлено, наказание заменено условным осуждением, а выручка вложена в заграничный банк — то партия хорошая», — телеграфировал городской прокурор.
Никакие выказываемые Смиту знаки благорасположения и внимания, никакие намеки на то, что никто не без греха, что человеку свойственно погрешить, а богу простить, что
Но в момент разлуки он просил Элин, на случай, если сердце ее окажется ближайшим летом свободным от других джентльменов и замолвит словечко в его пользу, о разрешении встретиться с нею здесь же. Он, быть может, осмелится тогда высказать то, что сейчас погребено глубоко в его пламенеющем сердце.
И Элин ответила, что так как купанья принесли облегчение мамашиной подагре, то не представляется неневозможным, что они опять приедут сюда и что в таком случае им всегда доставит удовольствие увидеться вновь с г-ном Смитом.
Но так как она была девица благовоспитанная, то она сделала вид, что не слышала его слов о «сердце», о «затаенной тайне» и т. д.
И когда пароход отвалил, он стоял с глазами, полными слез, и махал шелковым носовым платком и своими двумя обрубленными пальцами.
В течение последовавшей зимы, всякий раз, как в Греции попадался какой-нибудь разбойник или вообще где-либо случалось что-нибудь страшное, дам Бранд кидало неизбежно в дрожь, и они тревожно пытались различить черты лица своего избранника в фотографии злодея.
Такова уж любовь!
В апреле была получена пара кратких строк, извещавшая, что «то, что осталось от Акселя Смита, будет ждать на Рюгене в июне».