— Господа, по мере моих возможностей я поотараюсь быть вам полезным.
— Вот и отлично!
— Спроси его, Хиастру, — поинтересовался капитан Медреа, — живет ли здесь еще кто-нибудь, кроме него.
Вопрос этот явно привел в замешательство господина управляющего. В глазах его легко было прочесть беспокойство.
— Господин офицер, из слуг, кроме меня, здесь больше никого нет. Когда господин граф уехал, он всем им выплатил жалованье и всех отпустил. Только я один и остался. Перед отъездом граф сказал мне: «Иштван, ты останешься здесь и, что бы ни случилось, будешь охранять мой дом!» Как видите, я остался. Я служу графу двадцать лет и никогда не нарушил его распоряжений. Но если из слуг в замке никто не живет, то есть здесь одно лицо, которое… Впрочем, оно вас не будет стеснять.
— Кто это? — поинтересовался младший лейтенант Хиастру.
Взгляд управляющего выразил глубокую скорбь. Печальными были и его слова:
— Здесь живет бедная барышня гувернантка.
— Барышня гувернантка? Чья гувернантка?
— Господина виконта Гиула.
— Разве господин виконт еще так мал?
— Ему всего лишь двенадцать лет, господин офицер.
— Так!.. А почему, когда господин граф с семьей уехал, он не взял с собой гувернантку?
— Вы думаете, он не хотел ее взять? Он… он просто не смог этого сделать. Бедная барышня отказалась уезжать отсюда.
— Послушайте, а почему вы ее называете «бедная барышня»?
Управляющий тяжело вздохнул, глаза его увлажнились и стали еще более печальными. Наконец он не выдержал, вынул платок и вытер набежавшую слезу.
— Видите ли, бедная барышня… не совсем… разум ее…
— Вы хотите сказать, что она сумасшедшая? Вы слышите, господин капитан? Он говорит, что здесь живет сумасшедшая. Что мы будем с ней делать?
Управляющий снова вытер глаза платком и сказал дрожащим голосом:
— Господин офицер, я бы никогда не решился произнести это слово. Действительно, у бедной барышни гувернантки рассудок помрачен. Это очень несчастное, жалкое существо.