Фараон

– И что же она сказала?

– Я не смею… не смею сказать это вслух. Ее речи останутся тайной между мной и ею.

– Она открыла мне эту тайну.

– Не лучше ли ее забыть?

– И ты пренебрежешь последней волей покойницы, которая к тому же твоя мать?

Меритре колеблется:

– Простите ее! Простите меня! Она совсем не желала вас оскорбить, и…

– Ты откажешься стать великой царской супругой?

Молодая женщина замирает. Кажется, еще мгновение – и она лишится чувств.

– Я любил Сатью, и ее никто заменить не сможет. Тебя, Меритре, я не люблю и никогда не буду любить. Но, согласно нашим традициям, я обязан иметь супругу. Сатья была царицей, правительницей и советчицей, которой я полностью доверял. С тобой будет не так. Твоя роль ограничится присутствием на официальных церемониях и пирах. Мы будем видеться как можно реже, не жди от меня никаких доверительных бесед. Госпожа Хюи верила, что ты справишься. И если боги того пожелают, ты родишь детей, возможно, даже будущего фараона. Ты будешь управлять Домом Царицы под пристальным надзором первого министра, а также всеми музыкантшами Амона, в чем тебе поможет Менх Младший. Дни твои будут насыщенными и утомительными, но ты будешь внешне безмятежна, внимательна к потребностям окружающих, а не к своим собственным. Это – тяжкое бремя, и ты вольна отказаться.

Меритре растерялась. С одной стороны, мечта ее, почти забытая, могла вот-вот исполниться; с другой – на глазах превращалась в кошмар. Сможет ли она любить за двоих, смягчить сердце этого царя, верного памяти Сатьи, и служить ему, не допуская грубых промахов, дать ему наследников?

Речи Тутмоса – как смертельный удар кинжала… И в то же время они обещают будущее рядом с человеком, в которого она давным-давно влюблена. Даже если он никогда не оттает, если их встречи будут кратки, ей достанутся хоть какие-то крохи счастья…

– Я согласна, государь.

69

В честь официального бракосочетания состоится пир с ограниченным числом приглашенных. Мое решение всех обрадовало. Первого министра и Минмеса – потому что они не решались затронуть эту деликатную тему, страшась моей реакции, а нужно было. Царедворцев – потому что мой выбор они сочли приемлемым. Простых людей – потому что у них снова была царица, как того требовал обычай.

Ужасный вечер… Я думаю только о Сатье, не обращая внимания на женщину, сидящую слева от меня. Гости беседуют о разливе Нила, о моих военных победах, о богатствах, доставляемых из подвластных земель, и о предстоящем празднике в честь бога Амона.

Меритре безупречна. В наряде строгом и элегантном, любезная и сдержанная, она исполняет свои обязанности так, что укорить ее не в чем.

Под предлогом неотложных дел я оставляю ее с гостями, которые с наслаждением потягивают вино в саду. Мне же нужно побыть одному, а вернее – с Сатьей.

* * *

Единственное прибежище – моя усыпальница в Долине Царей. В камере возрождения на ближайшей ко входу колонне – изображение двух женщин. Первая – это моя мать. Ее звали Исида, и она представлена в образе этой великой богини, которая дает фараону грудь и кормит его звездным молоком. Вторая – Сатья, моя супруга на веки вечные, живая и неизменно присутствующая в этой потусторонней обители.

После ужасного «Четвертого часа ночи» что мне готовит пятый? Под диктовку бога Тота я набрасываю колонки иероглифов, рисую сцены, олицетворяющие этот новый этап плавания солнечной ладьи – и моего царствования.