Фараон

А потом начальника похоронили в семейном склепе, не заподозрив злого умысла. Тройной Подбородок занимал высокий пост, и его смерть повлекла за собой сбои в работе всей конторы. Возник вопрос: кто придет ему на смену?

Лузи одолели мечтания. А вдруг и он в перечне возможных кандидатов? Это было бы невероятно быстрое повышение, но разве не превозносят все и каждый его заслуги?

Когда же высокий начальник вызвал его в центральную контору, здесь же, в Мемфисе, сириец разволновался не на шутку.

Манеры этого сорокалетнего чиновника с угловатым лицом, из числа особ, приближенных к первому министру, любезностью не отличались.

Он довольно долго перечитывал личное дело стоящего перед ним навытяжку Лузи.

– Твой начальник умер, и вследствие этого мы проводим реорганизацию. Недавно была основана новая сокровищница в Фивах, и ты получишь пост в тамошней администрации.

– В Фивах?

– Назначение тебе не по вкусу?

– Что вы, наоборот!

– Уезжаешь завтра! Получишь от государства жилище и слугу.

* * *

На протяжении девяти дней, в разгар зимы, я руководил празднованием мистерий Осириса в моем храме в Карнаке. Благодаря магии ритуалов и осуществлению великого делания[100], бог воскрес на наших глазах в облике золотой статуэтки. Со времен, когда пирамиды пребывали в апогее своей славы, этот ритуал связывает нас с первичной жизнью, за пределами существования и смерти. Каждый фараон – это Гор, сын Осириса, победителя смерти; и, умирая и возвращаясь к звездам, он, в свою очередь, становится Осирисом, порождающим своего преемника, нового Гора. И когда этот процесс прервется, мир превратится в хаос, где будут главенствовать убийцы, воры и право силы.

В завершение мистерий ладья Осириса при свете множества факелов проплывает по первичному океану, через вселенную божеств, пребывая в постоянном процессе воссоздания.

В считаные месяцы строители храма Амона под руководством Минмеса и Менха Младшего сотворили чудо, которого я желал, – огромное священное озеро, самое большое в стране[101].

На закате солнца десятки ласточек резвятся над водой… Ласточка – одно из воплощений царственной души. Это место отмечено глубочайшим умиротворением, дающим ни с чем не сравнимую энергию.

Менх Младший преподносит мне ладью Осириса, выполненную из кедрового дерева, а на ней – трон Исиды, великой чародейки, владеющей заклинанием бессмертия.

Жрецы нисходят по каменной лестнице и опускают ладью на воду…

Я испытываю радость куда более яркую, нежели в день наиславнейшей своей победы. В этот миг земля уподобляется небесам, вода в священном озере – источнику всякой жизни, и мое служение обретает максимальный смысл.

* * *

Неужели мечты сбываются? Пахек не сумел организовать сирийское подполье в Фивах, и вдруг сам Минмес, близкий друг царя, предлагает ему возможность, сравнимую разве что с чудом! Ему, сирийцу, сыну мятежного принца – и вдруг вернуться на родину в должности египетского управленца, выпускника высшей школы, где учится вся элита страны!

Тутмос всерьез заблуждается, полагая, что освобожденные военнопленные и дети чужеземных вельмож вливаются в египетское общество, принимают его правила. Ему и в голову не приходит, что горсточка самых упорных не сдастся и переиграет все его планы…

Пахек применил привычную и успешную стратегию – изобразил перед начальником экспедиции Джехути старательного и покорного помощника. Вел себя, как и полагается вышколенному писарю: выслушивал все требования закаленного вояки и в точности их исполнял. Так он не только вызвал к себе симпатию, но и услышал много полезного, что позволило ему увидеть ситуацию яснее и шире.