Фараон

А я – нет.

– Двенадцать дней, говоришь…

– Это предварительные расчеты, государь, если выведем флот через восточный рукав Нила, именуемый Пелусийским. Эффект неожиданности тоже сыграет нам на руку.

– Ты забываешь главное – это путь по морю! Погода может внезапно испортиться, и корабли пойдут ко дну вместе со всей нашей армией. Египет останется без защиты.

От этих жутких пророчеств у собравшихся кровь застывает в жилах. После моего видéния в Мегиддо, когда я избрал путь через ущелье, от меня ждут эффективной стратегии.

А я… Я словно наяву вижу бушующие волны и тонущие корабли, слышу тщетные мольбы о помощи.

– Нам хватит месяца, чтобы дойти до ливанского побережья по суше?

– Конечно, хватит! – обещает Джехути. – Армия у нас выносливая! А теми, кто волочет ноги, я займусь лично.

Я уверен – если поплывем морем, попадем в шторм и все утонем, поэтому приказываю объявить мобилизацию. Как только будем готовы, выступаем немедленно.

Недовольный моим решением Тьянуни составляет текст, чтобы передать его царскому глашатаю Антефу.

54

Лузи, с виду безутешный, бил себя в грудь и проливал слезы перед односельчанами, собравшимися, чтобы оплакать своего старосту.

– Он приютил меня, облагодетельствовал! Я всем ему обязан! На рассвете, когда я принес ему кружку молока, вижу – старик уже отошел. Хотя бы не мучился, спокойно умер во сне. Я завернул тело в циновку и собственноручно похороню!

Глядя на этого чернобрового крепкого парня, люди одобрительно кивали: вот ведь как убивается! Правильно, что старик все ему оставил!

Похороны прошли быстро, после чего покойного помянули крепким пивом. Нынешняя любовница Лузи первой заговорила о том, что так или иначе тревожило всех селян.

– Нужно выбрать нового старосту. Пусть он решает все вопросы с писцом, которого присылают из управы проверять наши поля. Кого-нибудь серьезного, кто в этом деле разбирается и за нас постоит!

– И кого ты предлагаешь? – спросил кто-то из стариков.

– А почему бы и не Лузи? Он парень крепкий, в обиду себя не даст.

Сириец отозвался с наигранной скромностью:

– Слишком много мне чести… Я недостоин.