Я совершенно унижена и жду помощи от мужа. Виталий утирает рот салфеткой и принимается разглагольствовать о том, что современный состоятельный или состоявшийся мужчина просто обязан придирчиво относиться к выбору супруги. В том и заключается расчет – его будущие дети должны родиться у умной, здоровой и желательно красивой женщины с хорошей наследственностью.
– В этом и заключается брак по расчету с точки зрения нормального мужчины, – заканчивает Виталий, и матушка довольно протягивает ему руку для поцелуя. Они едины, я – пария с единственной меркантильной извилиной в мозгах.
На следующий день в воскресенье, пока муж посещал тренажерный зал, я тихонько собрала свой старый чемодан и ушла из дома. После отповеди «о нравах современной молодежи» претендовать на что-либо из семейных ценностей Великого Хирурга я не только не посмела, но с ужасом отказалась от любых предложений. Путем длительных переговоров Виталий смог убедить меня переехать от девчонок, приютивших меня в общежитии, в коммуналку троцкистов. Про шубу и остальные тряпки сказал так: «Либо бери, либо на помойку выкину».
Я, конечно, взяла. И с мужем рассталась в общем-то приятельски. Без упреков, с взаимным облегчением. Но спроси сейчас любого из моих знакомых, ответит каждый: единственный человек, испытывающий острую неприязнь к Софье Ивановой, это ее бывшая свекровь Анна Леопольдовна Островская. Эта неприязнь не была остро видимой, но была ощутимой и плотной как болотный туман. Она оседала каплями на коже и разъедала до костей. В любом другом случае, при любой другой, не смертельной опасности, я бы ни за что не переступила порога склепа с мертвыми цветами. Но в тот день я так устала, что, услышь за спиной щелчок взводимого затвора, не нашла бы даже капли сил, чтобы упасть и спрятаться. Осталась бы стоять как вкопанная, и лишь подумала: «Господи… Неужели все закончиться так просто и быстро?!
Шофер Туполева довез меня до центра города, высадил на остановке трамвая и тут же уехал. Я дождалась, пока машина на полной скорости скроется за поворотом, перешла на противоположную сторону улицы и поймала такси. Я ехала к бывшей свекрови и была абсолютно уверена – в приюте мне не откажут. Не потому, чтобы затем позлобствовать: «Ну, Виталий, я тебе говорила, что твоя жена темная лошадка?» – а потому, что у моей свекрови была одна хорошая привычка. Несмотря на природную любовь к стерильному порядку, Анна Леопольдовна вечно подбирала на улицах брошенных щенков и котят. Не всех, конечно, а по мере возможностей. В ее доме вечно жил и лечился какой-нибудь шелудивый кот или пес «Кабысдох».
– Интеллигентный человек не имеет права тратить сумасшедшие деньги на коллекцию рафинированных собачек или кошечек, когда вокруг столько несчастных, голодных животных.
Так говорила моя бывшая свекровь, когда подбирала какого-то бедолагу, отмывала его, лечила и чаще всего отдавала в «хорошие руки» многочисленных учеников Великого Хирурга. Если бы в свое время я не ляпнула о кладбище и мертвых цветах, то, вероятнее всего, обрела б в лице свекрови нежную и заботливую подругу.
В половине первого ночи огромный сталинский дом моей свекрови почти весь спал. Выйдя из такси, я оглядела темные окна, нашла окошко спальни Анны Леопольдовны и слабо улыбнулась: моя свекровь по-прежнему мучается бессонницей. До двух часов ночи читает в постели, потом спит часов пять и снова на ногах.
Я намеренно не стала предупреждать ее звонком, умышленно валилась снегом на голову, так как, несмотря на всех подобранных собачек и котят, не была так уж уверена в гостеприимстве по телефону. Из двери она меня не выпихнет это точно, но по телефону может и отфутболить вежливо: простите, Софья, у меня не постоялый двор. И плюс мигрень с поносом.
Я легко вспомнила код подъезда, открыла массивную дверь и вошла в подъезд. Мне показалось, что уже на третьей ступени лестницы начинало пахнуть домом Анны Леопольдовны – древними букетами, старыми книгами и шкурой бурого медведя в кабинете.
Когда я поднялась на второй этаж к двери Островских, в кармане запиликал сотовый телефон. На определители стоял номер родной коммуналки.
– Да, слушаю, – тихонько, боясь гулкого подъезда, спросила я.
– Софья, это Таня Сухомятко, – прозвучал приглушенный и испуганный голос. – Тут тебе одна телеграмма пришла…
– Я знаю, Таня, – перебила я. – Это о бабушке?
– Да.
– Спасибо, у меня мобильник был разряжен, но мама уже дозвонилась. Я подъезжаю к областной больнице, бабушку сюда перевозят.
– Ты там держись…
– Держусь, спасибо. Спокойной ночи.
Завтра утром вся коммуналка будет знать куда и зачем уехала Софья. Не забыть бы еще Душману позвонить и поменяться сменами с Земфирой.
… Все удивление Анны Леопольдовны выразилось в секундном изгибе выщипанных в ниточку бровей. Словно и не забытая невестка постучалась ночью в ее дверь.
ebooksa