Промолчав на эту тираду и вновь обретя «статус неприкосновенности», я рискнула выдвинуть свою версию убийства Дашкиной соседки.
– А может такое быть, что Галина Александровна после моего визита к ней решила проявить бдительность, но «переборщила»? Что если после моего ухода от нее она услышала шаги на лестнице (или хлопок двери в подъезде) и вновь припала к «глазку»? А потом, когда увидела, что кто-то стоит у Дашкиной двери, осмелела настолько, что открыла дверь и напрямую спросила человека о том, что он здесь делает? А тот (или та), не задумываясь, проскочил к ней в квартиру и шарахнул ее электрошокером?
Глаза Батона стали мутными. «Ушел в себя, – подумала я, – буду завтра», – но даже не улыбнулась собственной шутке.
– Вполне может быть, – разрядил вдруг тишину Соловьев. – Вполне может быть. Но ты не расслабляйся. Соседи-то видели тебя, а не кого-то там еще, – ошарашил он меня вновь.
– Вот блин! – в сердцах брякнула я, – что такое «не везет», и как с ним бороться.
– А я тебе расскажу, как с «этим бороться» – передразнил меня Батон. – Посиди-ка ты пока голуба дома. А на всякий случай возьму-ка я с тебя подписку о невыезде. – резюмировал он.
– Хорошо, что не подписку о «невыходе из квартиры», – довольно опрометчиво ляпнула я.
– Действительно, жаль, что такая законом не предусмотрена, – с чувством сказал следователь. – Надо бы тебя запереть где-нибудь, чтоб неповадно было у оперов под носом рыскать.
– Значит, вы верите в мою невиновность, Олег Сергеевич? – обрадовалась я. – Ведь это же очевидно.
– Ну, если ты и виновна, то просто гениальна, как героиня Шерон Стоун в «Основном инстинкте», – сделал мне комплимент Соловьев. – Только она глупостей таких, как ты, не совершала, у нее все тип-топ было, – «загнал под плинтус» он меня снова. – Ладно уж, иди себе домой. Мужу обед вари. На вот, подпиши-ка здесь и здесь еще, – он мне какие-то бумаги.
– А могу я вас попросить об одной вещи? – спросила я.
– Ну что еще у тебя? – Устало отозвался он.
– Разузнайте мне, пожалуйста, кто такой Купцов Егор Тимофеевич, где живет и, если это возможно, его телефон.
– Опять начинаешь? – оскалился Соловьев. – Что еще за Егор Тимофеевич? Купцов, говоришь? – повторил он. – Где-то я уже слышал эту фамилию… Буквально на днях…
И вдруг лицо его приняло свекольный оттенок. Из добродушного Карлсона он мгновенно превратился в Карабаса-Барабаса, у которого украли всех кукол и вдобавок отрезали бороду.
– Уже и в «Бизнесмен» смоталась? Сыщица хренова! Ну, говори живо, что, я прав? Уже была у Слепянской на работе? Небось, знаешь уже про убийство Грищука? И когда все успеваешь только? Ах да! Ты же не работаешь! Погоди! Вот дам тебе наряд на 15 суток – отработаешь уборщицей у нас две недели – вмиг вся сыщицкая спесь из тебя вылетит! – бушевал Соловьев.
Боясь, как бы рассвирепевший следователь не выполнил свою угрозу, я была вынуждена подтвердить свой поход в «Бизнесмен».
– Ну и что мне с тобой делать, а? – Батон, видимо, долго злиться не мог и устало поглядел на меня. – Как отучить тебя не соваться в это дело?
Я откашлялась и снова задала вопрос:
– Так как с моей просьбой, товарищ следователь? Узнаете, кто такой этот Купцов? Ведь это про него Дашка должна была написать статью. А если расскажете мне о нем, то и я вам кое-что поведаю.