Больше времени на воспитание боевого духа подруги у меня не было, поскольку из третьего подъезда вышел мужик средних лет, одетый в засаленную кожаную куртку и треники с жирными белыми полосами по бокам. На голове у него была черная кепка с «ушками». Мужик затравленно озирался, но, увидев нашу машину, медленно пошел в нужном направлении.
– Ну, мама дорогая. Пора начинать, – подбодрила я сама себя, и, взглянув на блестевшую очками Маргариту, рявкнула:
– А ну-ка приди в себя, сержант Пучкова!
Та, икнув, выпрямилась, но по-прежнему не произнесла ни слова.
Опустив стекло в окне машины, я высунула голову наружу и громко позвала:
– Андрей Гаврилович! Пожалуйста, проходите.
Мужик засеменил к нам, выбросил «бычок», открыл дверь и покорно уселся на заднее сиденье. Видимо, ему стоило больших трудов унять дрожь в коленках.
– Андрей Гаврилович, – как можно любезнее начала я, развернувшись всем корпусом к нему, – вы не волнуйтесь, у нас к вам пока никаких претензий нет. Было совершено убийство, и поэтому вы должны помочь следствию.
– А что, я завсегда готов помогать следствию, – испуганно произнес Симаков.
– Тогда постарайтесь вспомнить, по какому маршруту вы отвезли поздно ночью третьего ноября высокого симпатичного мужчину с детьми – мальчиком лет девяти и девочкой-подростком. Желательно было бы вспомнить все в мельчайших подробностях. Может быть, даже какие-то обрывки разговора.
– А чего? Кидмепинг что ли? – решил он уточнить, поеживаясь.
– Нет, к счастью для вас, это не киднепинг, но все равно есть убитые, – решила не вдаваться в подробности, – давайте, постарайтесь все подробненько изложить. И мы вас отпустим.
Симаков согласно кивнул, моргнул пару раз, потом вдруг зажмурился и замер. Я даже подумала, что ему стало плохо, поглядела на Маргошу, чтобы узнать, что она думает по этому поводу, и чуть сама не потеряла сознание от страха.
Рядом со мной сидело нечто, больше всего напоминавшее видение из ночного кошмара. Злобно оскаленные в кривой ухмылке зубы, глаза навыкате поверх съехавших на нос очков, грозно буравящие несчастного таксиста, дополняло тяжелое прерывистое сопение – словно монстр готовился прыгнуть на жертву и задушить ее. Дубленка на злобном чудище распахнулась, открывая туго затянутую милицейской рубашкой побагровевшую шею, а грудь вместе с галстуком напряженно вздымалась.
С трудом узнав в этом монстре свою подругу, я забеспокоилась, как бы Маргошу не хватил апоплексический удар, и ткнула изо всех сил ее в бок. Та, словно очнувшись, вздрогнула и оторопело взглянула на меня. Показав ей кулак, я потрогала рукой сидящего в забытьи Симакова.
– Андрей Гаврилович! Так мы ждем объяснений.
– Да-да, – судорожно сглотнув, произнес несчастный дядька и, стараясь не смотреть в сторону все еще грозно вращавшей глазами Маргоши, начал свой рассказ.
Оказывается, в тот вечер, третьего ноября, это был последний адресный заказ в смену Симакова. Забрав со Староконюшенного пассажира и подъезжая к нужному дому на улице Расковой, он уже представлял себе, как, не спеша, поедет домой, накупит себе пивка и креветок в круглосуточном супермаркете и, пользуясь тем, что у жены ночное дежурство в больнице, устроит небольшую пирушку, а потом завалится спать. Но его желаниям, увы, не дано было сбыться.
Мужчина, которого он привез на улицу Расковой, попросил подождать несколько минут у подъезда. Симаков согласился, правда, потребовал в залог паспорт. Пока ждал пассажира, заглянул в документ. Он был выписан на имя Губанова Антона Дмитриевича, прописка московская. Симаков успокоился и стал терпеливо ждать – счетчик ведь он не выключал.
Наконец, примерно минут чрез пятнадцать из подъезда вышел тот же мужик, ведя за руку мальчика лет восьми. В другой он держал большую сумку. Рядом с ними шла девочка постарше с рюкзачком за плечами. «Загрузив» детей на заднее сиденье, мужик, усевшись рядом с удивленным Симаковым, закурил, не спрашивая разрешения, и, доверительно скривясь в улыбке, хриплым тоном заявил:
ebooksa