– Не задействованные напрямую! – резко повернулась ко мне Ленка. Глаза ее горели так, что хоть экзорциста вызывай. – Все было заперто, кроме туалетов и медпункта. Туда могли принести банку.
– Из туалетов наверняка выбросили мусор, – предположила я. – Вчера уборщиц не было по случаю экзамена, и мусорки наверняка обыскали, а сегодня уборщицы пришли и повыкидывали, что накопилось.
– Мне вспомнилось, как наша физкультурница рассказывала про ведро шпаргалок, – улыбнулась Ленка.
– Когда и зачем? И что это? Метафора какая-то?
– Настоящее полное ведро шпаргалок, прикрытое грязной тряпкой! Когда девятый класс пару лет назад сдавал экзамены, физручка переоделась уборщицей по просьбе детей и их учителей, положила в ведро скачанные из Интернета решенные варианты заданий и раздавала их в туалетах. Говорит, нигде больше она не видела столько благодарных лиц.
– Удивительно, какие таланты пробуждаются к жизни экзаменами. Так что ты говорила про незадействованные аудитории? – уточнила я.
– Туалеты наверняка обысканы, но был еще медпункт, в который валили десятки людей. Банку могли подбросить туда.
– Как это было проделано? Там все время сидела медсестра, она же математичка. Не выходила оттуда. Кто и как мог подкинуть ей непонятную банку?
– Пойдем и узнаем, – предложила Ленка.
Мне оставалось только согласиться. С точки зрения психологии, математичка и медсестра должны чувствовать себя сейчас крайне неуютно и виновато, а опыт подсказывает, что у снедаемых чувством вины людей сильнее развито желание помочь. Тем самым человек подсознательно считает, что искупает вину. Сознательно или не очень, он демонстрирует лояльность. Поскольку ситуация в данный момент была серьезнее некуда, можно было рассчитывать на добровольное сотрудничество медсестры и искреннее желание помочь.
На наше счастье медпункт был открыт. Настоящая медсестра – вчерашний общественный наблюдатель – раскладывала карточки по отделам шкафчика. В кабинете остро пахло лекарствами и в особенности медицинским спиртом. Будем надеяться, она его не пила от огорчения, что афера не удалась.
– Добрый день, – произнесла Ленка внушительным тоном. Пожалуй, переговоры у нее получаются лучше, чем у меня.
– Здравствуйте, – осторожно откликнулась медсестра, откинув длинные светлые волосы с вытянутого лица. Видимо, она припомнила нас. На ее лице отразилось смятение. Ее это не украсило. Без выражения страха она была красивой.
– Мы пришли по поводу одного момента во вчерашнем экзамене. Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
– Марина Игоревна.
– Рады знакомству. Меня зовут Елена, ее – Лидия.
Я вежливо кивнула, ощущая желание сделать реверанс. Меня еще никогда так официально никому не представляли. Обычно все ограничиваются фразой «А это Лидка».
– Мы бы хотели задать вам пару вопросов.
– Да-да, – бессильно пробормотала медсестра и села на стул, указав нам на кушетку для обследования. Мы примостились на прохладной клеенке. Глазам открылся вид снизу вверх на стол, заваленный бумагами.
– Собственно, это даже не вопрос, а просьба. Вы бы не могли осмотреть кабинет на предмет каких-то новых емкостей? Просмотрите, есть ли где-то здесь необычные банки, ампулы, чашки или что-то в этом роде, – вкрадчиво сказала Ленка. Она выбрала совершенно верный способ общения с человеком, попавшим в сложную ситуацию. Холодную вежливость можно толковать по-разному, и в этом ее сила.