Пока он опрашивал нас и проверял неврологические реакции, сотрудники полиции извлекали из багажника Дарью Геннадьевну, которая нещадно ругала их на чем свет стоит. Эвакуатор ждал своей очереди, стоя в сторонке, а его водитель снимал происходящее на камеру телефона, забравшись на платформу. Может, прославимся, если он выложит эту запись в сеть.
Дорогу заполонили специальные службы, некоторые даже мигалку включили. Все вокруг приобрело практически новогодний вид. Журналисты столпились вокруг с таким видом, будто только их и не хватало, щелкали фотоаппаратами, а телевизионщики установили повсюду камеры. Лучше бы помогли грузить машину на эвакуатор, вот честное слово! Всегда удивлялась тому, что по телевизору показывают кадры разбора завалов на месте землетрясений, каждую минуту вытаскивают кого-то полуживого, везут в госпитали, а журналисты тем временем болтают в камеру. На мой взгляд, разбор завалов требует множества рук, и журналисты могли бы помочь спасателям хоть немного. Но, возможно, я неправа, и они действительно оказывают помощь «за кадром», не показывая этого зрителям.
Всю нашу троицу забрали в больницу с подозрением на сотрясение мозга. Мама Ленки, женщина очень энергичная, стройная и с копной кудрявых темных волос, узнала о приключениях дочери из выпуска новостей и тут же примчалась в больницу. Конечно, нам обеим нагорело за сокрытие того, во что впутываемся. Она чуть не настучала дочери по перебинтованной голове. Ленка еще и усугубила гнев родительницы, вытащив из сумки кашу в знак извинения.
– Ты действительно думаешь, что тебе есть оправдание?! Даже за две пачки каши я тебя никогда не прощу!
При этом она забрала обе коробки. Пылеобразная каша полетела во все стороны. Пациенты расчихались. Ирина Владимировна, сидя на кровати возле окна, прятала улыбку и делала вид, что рассматривает пострадавшие очки, превратившиеся в монокль. Я имела настолько виноватый вид, что на меня ругань даже не была нацелена. Мне еще предстояло столкнуться с реакцией моих родителей, которые сейчас были в отъезде.
После ухода Ленкиной мамы палата вздохнула с облегчением, и следующие две минуты жизнь казалось прекрасной, но потом заявились оба сына Ирины Владимировны. Младшего я узнала, а вот старшего она насильно нам представила. Звали его Роман, был он высоким, светловолосым и сероглазым, будто весь выгорел на солнце. Работал он в службе спасения, и это он подгонял пожарную машину для побега матери. Еще один рисковый человек, в общем. Если можно было подумать, что оба парня пришли проведать мать, то это мнение было ошибочным. Пришедшая парочка отчитала по полной программе всю нашу троицу под хихиканье всей палаты. Суть их претензий сводилась к фразе «почему нас с собой не взяли?». Мы заверили их, что в следующий раз привлечем обязательно, после чего постарались скрыться от потока морали.
– Когда же этот день закончится? – жалобно спросила Ленка, когда мы вышли в коридор.
– Утром гармонист наверняка снова будет играть. Тебе точно нужен новый день? Вряд ли нас завтра выпустят отсюда.
Ленка с сомнением пощупала забинтованную голову. Она забавно выглядела с торчащим светлым хохолком на макушке.
– У меня нет никакого другого желания, кроме как выспаться.
Да, в палате это было сделать сложно, как выяснилось ближе к полуночи. Одна посвистывает, вторая храпит так, что взрывается изнутри, третья очень смешно похрюкивает, четвертая выводит чудовищные рулады.
Выписка должна была состояться в полдень. Мы забрали у врача все справки, выяснили, что еще легко отделались, после чего все втроем вышли на улицу.
– Подумать только: сутки назад мы тут стояли и боялись сделать шаг за забор, – сказала я. Ленка спохватилась:
– Интересно, а того директора поймали?
– Звони майору.
– Телефона нет, – напомнила Ирина Владимировна.
– Господи, надо новый покупать… А там все номера были… – Ленка схватилась за голову.
– Хватит волноваться, вон мужик в форме идет, может, наш майор? – уточнила Ирина Владимировна, которая без очков видела только силуэты.
– Добрый день, – поздоровался полицейский. – Выписались? Поздравляю!
Он пришел, чтобы позвать нас на опознание исторички, потому что не был уверен, что мы окажемся дома и найдем повестки в почтовых ящиках. Опознание, по его словам, сущая формальность, но соблюсти ее нужно, потому что дело обещает стать громким. Пользуясь случаем, мы попросили рассказать, какие показания дает Дарья Геннадьевна и пойман ли Антон Дмитриевич. Забродин снял фуражку, пригладил черные волосы, жестом пригласил сесть на ближайшую лавку (тощие гастроэнтерологические больные при этом сорвались с места) и начал рассказ: