Искушённый в чтении судеб доезжачий снова угадал. Монах хотел купить ладан. По его словам, едва услышав от патриарших посланцев, что в Мохши приехал торговец благовониями из самого Египта, он немедленно устремился сюда. На Руси ладан дорог. Везут из Орды, а в Новгород вообще от немцев из-за Янтарного моря.
Сам Симон состоял при митрополичьем доме больше по разной практической части: деньги, хозяйство, переписка, поэтому узнав о возможности выгодной покупки, немедленно доложил об этом экзарху. Правда, денег ему с собой не дали: места глухие, зачем искушать недобрых людей. Да и сделка намечалась немалая, столько серебра изрядно отяготило бы лошадей при быстрой езде. При нём есть чистый лист с печатью и подписью митрополита Алексия. Для заёмного письма. Такое письмо любой меняла без колебаний возьмет. Так что: хотите оплату письмом, а, коли деньги срочно нужны, то он у здешних менял возьмёт. Цену назвал сам. Она была очень высокая. За тот ладан, что остался в омаровых пожитках получалось больше трёхсот сумов. На радостях я округлил сумму, к явному удовольствию монаха и неудовольствию Мисаила. Согласившись на заёмное письмо.
Доезжачий ведь был прав. Не везти же ладан обратно в Египет? А так я избавлялся от лишних хлопот и получал возможность заслужить одобрение деда. Совершить сделку условились завтра. Однако гость не торопился уходить.
— Вы знакомы с Киприаном? — вдруг спросил он.
От неожиданности мы с Мисаилом переглянулись.
— Я знаю его по Афону. Мы жили в одном монастыре некоторое время, — он грустно улыбнулся и добавил, — Вот как далеко занесла меня судьба.
Он ведь назывался Симоном из Львова.
— Я из Галиции, — словно в такт моим мыслям промолвил инок, — В Москву попал несколько лет назад с епископом Афанасием Волынским. Тот сейчас в Переяславле. Когда Алексий в Царьград уезжал за поставлением, Афанасий его замещал. Сейчас для этого дьякона Пердику прислали. А я вот так и застрял в Москве при митрополичьем доме.
Воистину тесен этот мир.
Монах, между тем погладил пальцами бородку и осторожно спросил:
— Могу я увидеть ханского слугу Хрисанфа сына Михайлова? Его обычно зовут Златом, — и зачем-то пояснил — Хрисанф на греческом означает «златоцветный». Вот его и переиначивают на русский лад.
Всё, кажется, вставало на свои места. Теперь я действительно видел, что предо мной хороший знакомый моего попутчика Киприана. Иначе поверить, будто он прискакал, сломя голову, за тридевять земель в глухие леса, только для того, чтобы купить ладан, было выше моих сил.
Мы передали почтенному Хрисанфу ибн Мисаилу просьбу инока и отправились туда, где уже раскладывали на скатерти румяные лепёшки и плотные ломти местного сыра.
Вскоре пришёл Илгизар, а, немного погодя, к нам присоединился и Злат.
Поиск убийцы носильщика не дал никаких результатов. Очень скоро выяснили, что масло и муку покупал он сам. Старательный староста нашёл тех, кто незадолго до полудня продал всё это будущей жертве преступления. Обычное дело. Кто-то попросил носильщика отнести муку и масло в указанное место. Дал денег. Так многие делают. Может хозяйка собиралась печь хлеб к ужину? Найти же всех, с кем базарный носильщик общался за полдня пребывания на людном рынке, не было никакой возможности.
Теперь оставался только след, который тянулся из лесной обители.
— Давайте попробуем собрать всё, что мы уже знаем, — начал Илгизар.
Он наклонился вперёд и стал чертить на скатерти воображаемые пути:
— Человек из-за тридевяти земель впервые приезжая в совершенно незнакомый город, в чужую страну, вдруг начинает интересоваться древней легендой. Ведь никто воочию не видел эту самую мазь. Человек это практичный и, если его это заинтересовало, значит он увидел вполне реальную выгоду. Может он хотел продать рецепт? Или саму мазь? Сколько это может стоить?
— Таких рецептов, только у моего деда целый сундук, — ответил я, — Думаю он не сильно разорился, покупая их.
ebooksa