Меню высоких отношений

– Это Виктория Викторовна. Она взяла на хранение вещи Артема, на тот случай, если объявятся родственники, – отрекомендовал меня Тимур.

– Значит, мне к вам.

– Да, у меня хранятся вещи Артема, но я могу их отдать только родственникам или близким Артему людям. Вы родственница Артема? – спросила я.

Скажи женщина, что она мать или бабушка, я, зная о сиротской юности Артема, не поверила бы ей и, скорей всего, прогнала бы.

– Вообще-то, нет, – не стала она врать.

– Тогда, простите, кем вы ему приходитесь? – нахмурилась я. – И как вы меня нашли?

– Нашла очень просто. Я пришла в ресторан «Фудзияма-холл». Меня направили вот к этому молодому человеку. Сказали, что он друг Артема. Ну а он…. Мы могли бы с вами поговорить? Наедине, – добавила она, косясь на Тимура.

– Пойду, покурю, – сказал он, вытаскивая из кармана пачку сигарет.

Я присела на диван рядом с женщиной. Потом решила, что разговаривать на проходе как-то неудобно и предложила перейти в зал ресторана. Женщина не отказалась.

Мы сели за дальний столик, я попросила официанта принести нам кофе.

– И так, кто вы? Вы ведь понимаете, я не могу отдать вещи Артема первой встречной? – доверительным голосом спросила я.

Разумеется, я имела в виду не столько джинсы и майки, сколько деньги – много денег и в иностранной валюте.

«Может, дамочка узнала каким-то образом о долларах, хранящихся в сумке, и теперь хитростью хочет выманить их у меня? Вынуждена ее разочаровать – я не столь наивна, какой могу казаться на первый взгляд», – думала я, пристально разглядывая незнакомку.

– Я не первая встречная. Меня зовут Валентиной Георгиевной. Я работаю у отца Артема экономкой много-много лет. Я предана своему хозяину до кончиков ногтей. Поверьте, Артем тоже мне дорог. Я его и жалела, и по мере своих возможностей опекала.

– Опекали? Что же вы не уберегли его от ошибок юности?

– Вы сейчас о колонии, в которую он попал по глупости?

– Да.

– Тогда я еще не знала об Артеме. Но я прекрасно помню тот вечер, когда мой хозяин признался мне в том, что у него есть сын – непутевый, но все равно любимый. Он пришел домой очень расстроенный, нервный и взвинченный до предела. Сначала я думала, что он просто устал. Ужин подала, коньячка плеснула в рюмку. После третьей рюмки он заплакал. Да-да, у него натурально полились из глаз слезы. «Георгиевна, я так виноват перед сыном, – разоткровенничался он. – Ведь знал, что этим все закончится, и так мало уделял ему внимания». Я стала его расспрашивать и узнала, что у него есть сын. Давно, почти восемнадцать лет назад он гостил у друга. Там была девушка, которая от него забеременела. Жениться на матери ребенка он не собирался – связь была случайная, – но от сына никогда не отказывался и деньги ей регулярно высылал. Даже пытался отобрать у нее ребенка, но не получилось: она поставила в свидетельстве о рождении сына в графе «отец» прочерк. Он настаивал на экспертизе, но без согласия матери эта процедура в те времена была невозможна, да и денег больших стоила.

– Странная женщина.

– В дурости вся ее странность! Она думала, что выйдет за моего хозяина замуж. Да разве ж на таких женятся? А мальчонку жалко. Ступил он на скользкую дорожку. Узнали мы, что Артема осудили, когда он уже в колонии сидел. Ничего тогда уже сделать нельзя было. С Артемом я познакомилась, когда ездила в колонию с передачами. Нормальный парень, хотя и с хитрецой. Конечно, мать его против отца страшно настроила. Обида парню душу жгла. Он даже не знал, что папа ему переводы слал и в гости звал. Всё от него скрывали. А деньги, наверное, пропивали.