Сказания умирающей Земли. Том IV

22
18
20
22
24
26
28
30

Риальто нажал на раковину, чтобы удалить изображение Гильгада: «Увы! Гильгад всегда любил модно одеваться – и, как вам известно, отличался в какой-то мере неустойчивым, даже язвительным темпераментом. Сглаз очевидно не облагораживает жертв. Что ж, с Гильгадом все ясно. Кто следующий?»

«Навестим Эшмиэля – уверен, что его приверженность нашим принципам не поколебалась».

Риальто прикоснулся к раковине; на поверхности табурета появилось изображение Эшмиэля в гардеробной его усадьбы Силь-Соум. Раньше наружность Эшмиэля поражала резким, бескомпромиссным контрастом – правая сторона его тела была белой, а левая – черной. Его одежде была свойственна сходная расцветка, хотя ее покрой нередко можно было назвать причудливым или даже легкомысленным.2

Подвергнувшись сглазу, Эшмиэль по-прежнему предпочитал колоритные контрасты, но теперь он, судя по всему, колебался в выборе между сочетаниями синего и лилового, желтого и оранжевого, розового и темно-коричневого – судя по расцветке одежды манекенов, расставленных в гардеробной. Эшмиэль расхаживал перед глазами наблюдавших за ним Ильдефонса и Риальто, разглядывая то один, то другой манекен, но не находя ничего, что точно соответствовало бы его вкусу; очевидно, это вызывало у него раздражение.

Ильдефонс глубоко вздохнул: «Эшмиэль пропал, это ясно. Придется сжать зубы и проверить, что случилось с другими – сначала взглянем на Хуртианца, а затем, пожалуй, на Нежнейшего Лоло».

На поверхности табурета появлялись чародей за чародеем, и в конце концов не осталось никаких сомнений в том, что заговóр подействовал на всех.

Риальто мрачно заметил: «Ни один из околдованных членов ассоциации не проявляет никаких признаков подавленности! Все они наслаждаются трансформацией, как если бы она была даром небес! Неужели и вы, и я отреагировали бы таким же образом?»

Ильдефонс поморщился и дернул себя за светлую бороду: «От одной мысли об этом кровь холодеет в жилах».

«Так что мы остались одни, – заключил Риальто. – И решения придется принимать нам одним».

«Это непросто, – после некоторого размышления сказал Ильдефонс. – Нас атаковали: следует ли нанести ответный удар? Если так, каким образом? И даже зачем? Этот мир так или иначе обречен».

«Но я еще не обречен! Я – Риальто, и подобное обращение меня оскорбляет!»

Ильдефонс задумчиво кивнул: «Несомненно, это важнейший фактор. Я, Ильдефонс, возмущен не меньше вашего!»

«Более того, вы – Настоятель Ильдефонс! Для вас настало время воспользоваться законными полномочиями».

Ильдефонс смотрел на Риальто полузакрытыми невинно-голубыми глазами: «Согласен! И я назначаю вас исполнителем моих директив!»

Риальто проигнорировал комплимент: «Я подумываю о звездоцветах».

Ильдефонс выпрямился на стуле: «Что именно вы имеете в виду?»

«Вы должны постановить, на основании действующих правил, что все звездоцветы подвергнувшихся заговору чародеев должны быть конфискованы. После этого мы остановим время и разошлем инкубов, чтобы они собрали камни».

«Все это замечательно. Наши коллеги, однако, нередко скрывают сокровища, причем весьма изобретательно».

«Должен признаться, на протяжении многих лет я предавался своего рода капризному развлечению. Я определил тайное местонахождение каждого из звездоцветов, ныне принадлежащих членам ассоциации. Например, вы храните свои камни в воде, в бачке туалета при вашей лаборатории».

«Неблагородное развлечение, должен заметить! Тем не мене, в данный момент нет возможности обращать внимание на мелкие неприятности. Посему я повелеваю конфисковать все звездоцветы, находящиеся в распоряжении наших околдованных бывших коллег. А теперь, будьте добры, провозгласите заклинание, замораживающее пространственно-временной континуум, а я вызову своих инкубов, Ошерля, Сциска и Вальфинга».