Ловушка для диггера

К досаде Герца, гость молчал. Он тоже не хотел начинать разговор первым. Гость сочтет, что он нервничает. А с чего бы ему волноваться? Вот именно. Никакой причины для волнения: просто долгие годы ему удавалось оставаться в тени и вот произошло то, чего опасался каждый диггер. Теперь можно смело выходить на улицу и громко кричать: я диггер, посмотрите все на меня!

Герц едва сдержался, чтобы не поморщиться. С чего бы разговор ни начался и чем бы ни закончился, выход один: в ближайшее время забрасываться нельзя… Как все некстати.

– Видите ли, Сергей Владимирович. Как вы уже догадались, разговор будет касаться вашего увлечения.

– Представиться не хотите? – не выдержал Герц.

– Представиться могу. А смысл?

– Мне вот, к примеру, и разговор кажется бессмысленным. Однако, вы говорите, а я пока слушаю.

– Хорошо. Зовите меня Евгений Аркадьевич.

– Думаете, уже пора?

– Что, простите, не понял?

– Звать.

Сбитый с толку Евгений Аркадьевич промолчал.

– Я думаю, вы, как умный человек, представляете… – начал он.

– Нет, – Герц его перебил. – Я абсолютно не представляю, о чем вы собираетесь говорить. Так что изложите предмет. Повторяю, я устал. И по старой русской традиции, повторять три раза не люблю.

– Хорошо, – легко согласился гость. – Речь пойдет о ваших походах под землю.

– Куда, простите?

– Понимаете, в чем дело. Бытует мнение, что диггеров, в отличие от той же Москвы, у нас в Питере не существует. Я так не считаю. На мой взгляд, наши надежнее законспирированы. Поэтому каждый такой – на вес золота.

После этих слов что-то неуловимое произошло с лицом Евгения Аркадьевича. Все добродушие как рукой сняло. Тонкие губы упрямо скривились. Прищуренные глаза скрылись за веками. Сильнее обозначились темные тени. Оттого, что не стало видно глаз, у Герца возникла аналогия с трупами, которых он видел под землей.

– Причем, в прямом смысле этого слова, – приглушенным голосом закончил мысль Евгений Аркадьевич.

– Какого слова? – на сей раз Герц действительно не понял, куда гнет непрошенный гость.

– Знаете, Герц, вам это не идет, – задумчиво произнес Евгений Аркадьевич.