Неторопливо шагая по тротуару, Хельмут снова прокручивал в голове разговор с диггером. И в который раз убеждался – Герц прокололся. Золотая монета, найденная у него в кармане, принадлежность мира, лежащего ниже уровня асфальта. Ниже, а не выше. А уж в том, что такие монеты не могут валяться где попало, Хельмута не нужно уверять, все равно не поверит. Такие монеты спрятаны в надежных сундуках, которым не в силах повредить наводнение – нередкое в этих краях.
Парадная с высокими потолками встретила Хельмута прохладой. Широкие мраморные ступени лестницы еще не потеряли своего лоска. Утопленные в нишах барельефы старых греческих богов провожали слепыми глазами каждого входящего.
Из чисто вымытых окон открывался великолепный вид на Неву. Ветер гнал облака куда-то за шпиль Петропавловской крепости. Простор, строгая река, закованная в гранитные берега, крыши старинных дворцов. Хельмут вдруг поймал себе на мысли, что отдал бы всю эту величественную красоту за ту единственную тайну, которую почти двести лет, скрывала в своих недрах оборотная сторона города.
Хельмут вошел в квартиру, закрыл за собой дверь.
Евроремонт вылетел ему в копеечку – но он ничто по сравнению с тем, что само упало ему в руки. Как вампир, постоянно нуждающийся в донорской крови, Хельмут не удержался – прошел через гостиную, заставленную мягкой кожаной мебелью и остановился возле ниши, где прежде был камин. Коснувшись рукой холодной стены, Хельмут улыбнулся. Кто бы мог подумать, что скрытая от посторонних глаз, за этой стеной долгие годы пряталась тайна?
6
Раненным зверем метался по квартире Герц. Вопросов оказалось на порядок больше ответов.
Начать с того, что Герц, хоть убей, не помнил, когда умудрился положить монету к себе в карман. Никогда он не жаловался на провалы в памяти, а тут, как ни пытался восстановить хронологию событий, все без толку. Помнит ящик с сокровищами, помнит венец, лежащий на груде золотых монет. Запечатлелось в памяти, как он держит в руках одну из них. Отчего же ему все время казалось, что он положил ее в ящик? В тот самый момент, когда случилась с ним слуховая галлюцинация – вдруг послышался женский душераздирающий крик.
Всякое бывало под землей. Как при кислородном голодании человек испытывает сильную головную боль вплоть до потери сознания, так и… скажем, при зрительном и слуховом голодании органы чувств как могут, так и заполняют образовавшуюся пустоту.
Глубокая тишина, плюс всплеск адреналина в крови, порождают в сознании звуки, которых в природе не существует. Бывает, почудится звук шагов за спиной, а иногда и вовсе за стеной. Не говоря уже о шепоте, негромком разговоре рядом, буквально в нескольких шагах от тебя. Иногда услышишь, как кто-то окликнет тебя по имени.
Кромешная темнота, так же как тишина морочит слух – обманывает зрение. От ограничения видимости, от постоянного напряжения, не захочешь, а увидишь, как размытым пятном отступает в темноту бестелесная фигура, как поспешно ныряет в глубокую шахту нечто, чему и названия нет. Хотя нет, название на самом деле есть. В околонаучных передачах по ТиВи, для подобного «нечто» придумали название «энергетический сгусток».
Это то, что касается зрения и слуха. А есть еще такая странная штука, как чутье. Вот и чудятся, несмотря на крепкую нервную систему, следящие за тобой из мрака глаза, призраки, идущие по твоему следу, мертвецы, в согбенной позе столетних мудрецов поджидающие тебя у развилки.
Кстати о мертвецах. Вопрос о том, а не почудилась ли ему гробница с истлевшими трупами, Герц не поднимал. Все остальное реально: и ход, и мертвецы, и сокровище. В пользу последнего, как раз и говорила та злополучная монета, неизвестно в силу каких обстоятельств оказавшаяся в его кармане.
Ладно. Делать нечего. Приходилось мириться с тем, что сам Герц, взбудораженный столь сильной слуховой галлюцинацией, с которой до поры не сталкивался, и находясь под воздействием впечатления, оставленного заваленным трупами склепом, не говоря уж о сокровищах – машинально сунул ее в карман. Правда, для этого ему пришлось отстегнуть клапан на куртке, положить туда монету и снова закрыть карман.
После очередного забега по квартире, Герц остановился у окна.
Косые лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь густую листву, чертили дорожки на асфальте. В сквере напротив дома, веселилась молодежь. Незамутненное мучительными раздумьями веселье, действовало Герцу на нервы. Он со стуком захлопнул окно. Задернув штору, чтобы окончательно отрезать себя от мира, он вернулся к прерванным размышлениям.
Короче, лохонулся диггер. С кем ни бывает? И вот он, не подозревая о том, что несет в кармане мину замедленного действия, как ни в чем не бывало, выбрасывается вместе со всеми, в обычном месте. Удобное место – заброшенная часовня в центре города, у давно недействующего кладбища.
В тот раз народу было много. Кроме хорошо знакомых… в последнюю очередь Герц вспомнил про Индуса, были и малознакомые новички. Как то: Провайдер и Борман. Пока Герц переодевался, слушая мимоходом очередную байку Каспера, с содержимым кармана мог ознакомиться кто угодно. В общей суматохе тесной часовни это несложно. Тем более, что Герц и не подозревал о том, что несет с собой компромат.
Этот любопытствующий обнаружил монету раньше самого Герца. Только на следующий день он полез в карман за фонариком. Тяжелая золотая монета выкатилась из открытого кармана и юркнула в рукав рубашки. При дневном свете отчеканенный на лицевой стороне мужественный профиль в шлеме впечатлял. На обратной стороне, под всадниками, скачущими с копьями наперевес, явно читалась надпись на латыни. Что-то вроде «Евкратиадий». Кажется так, латынь не была коньком Герца. Вверху тоже выделялась надпись, но ее разобрать он не смог.
Некто любопытствующий… Другой вопрос, кто мог это сделать? Некто, стукачок, работающий в конечном итоге на Евгения Аркадьевича.
ebooksa