Ловушка для диггера

Забрасывались через подвал старинного дома. В одном месте кирпичная кладка обвалилась. Пришлось потрудиться, протискиваясь в узкий лаз, наполовину засыпанный землей. Одно радовало: ползти недолго, всего метра три. Лаз заканчивался плохо заделанным стыком с теплотрассой, через который и вошли на объект.

Что же касалось результатов, то здесь дело обстояло хуже. Касперу удалось без проблем спуститься в шахту. Для страховки решено было воспользоваться веревкой, прикрепленной карабином к верхним, еще крепким звеньям лестницы. Но Каспера ждало разочарование. Из колодца выходила металлическая труба диаметром около метра, целиком заполненная стоячей водой.

Не привыкший к превратностям судьбы Каспер, загорелся было идеей пройти этот путь с аквалангом. И быстро остыл. Еще свежа в памяти трагическая история о том, как погиб Бизон.

Бизон был опытным диггером, знакомый с пещерным погружением не понаслышке. Щуплый, невзрачный, он, казалось, способен забраться в любую дыру. Вот кто рассказывал о том, что использовал для погружений кислородно-изолирующий противогаз и спецкостюм. Поговаривали, что ему удалось побывать в тех местах, о которых любой диггер может только мечтать. Так ли дело обстояло в действительности – на этот вопрос не ответит никто. Тайну Бизон унес с собой в могилу.

Осталось неизвестным, что же произошло на самом деле. Из очередного заброса Бизон не вернулся. Когда в дренажной системе сошла вода, его труп, застрявший между звеньями решетки, обнаружил Ворон. По его подсчетам, мертвец пролежал там суток трое. Грудная клетка была проткнута в нескольких местах, лицо раздулось.

Герц на пару с Каспером вытащили тело ближе к поверхности и оставили у открытого люка, ведущего на поверхность. И лишь потом сообщили в полицию. Анонимно, естественно. Такова се ля ви. Диггеры – народ скрытный, и светиться не хотелось никому.

Каспер рассказывал потом, как тяжело было тащить раздувшееся тело. Как соскальзывали руки с костюма, покрытого слизью. Как обманывала его и, как ни странно, успокаивала эта тяжесть – все время казалось, что они тащат бесформенное бревно, а не человека. Синее, опухшее лицо Бизона с языком, вывалившимся изо рта и напоминавшим огромную, раздувшуюся пиявку, за тот час, что они тащили его на себе, изменилось до неузнаваемости. Когда Каспер бросил на него прощальный взгляд – черное, покрытое трупными пятнами – в нем не осталось ничего от того Бизона, которого он знал.

В тесном кругу диггеров версии по поводу смерти строились разные. Сошлись на том, что во время заброса открылись шлюзы, вода поднялась и Бизона потащило по тюбингу. По всей видимости, течение было настолько сильным, что его тело буквально накололо на торчащие звенья отогнутой посередине решетки, перегораживающей вход в коллектор.

Так или иначе Бизона было не вернуть. А Каспер остыл, стоило ему упомянуть о погружении.

Маугли, с чьего круглого лица, усыпанного веснушками, не сходил румянец, продолжал терпеливо ждать ответа на свой вопрос. Он следил за каждым движением Каспера, будто боялся упустить что-то важное.

Обычно словоохотливый диггер молчал. То ли его расстроил неудачный заброс, на который он возлагал надежды, то ли самонадеянность Фредди.

Каспер подбросил в костер ветку, достал из рюкзака флягу и долго, с наслаждением пил воду. Вытерся рукавом куртки и заговорил, как ни в чем не бывало.

– Под землей мертвецов до дури. Если вы пока ничего не видели, это не значит, что их там нет. И бомжи, и трупы, которым уже черт знает сколько лет. На них вообще ни одежды, ни даже кожи нет. Одни кости – прямо готовые экспонаты для музея. Бывают и криминальные трупаки. Я раз на шахту наткнулся, под завязку мертвецами заполненную. И в каждой башке по дырке. Вонь – не подойти. А ты говоришь «показалось». И призраки есть.

Каспер сделал паузу.

– Да ладно тебе, Каспер. Что дальше было? – Маугли слушал Каспера с открытым ртом. Он набрал воздуху и подсказал место, на котором рассказчик остановился: – Идешь ты, а она на полу сидит.

– Сидит она на полу, облокотилась на стену. Лицо белое. Глаза черные, страшные. И она ими на меня смотрит. Я не знаю, какой черт меня за руку дернул, только я фонарь от страха выключил. Стою, в стену вжался. И главное – умом понимаю, что неоткуда здесь взяться девке в белом платье, а сделать ничего не могу. Жутко мне. Назад не пройти. Ворон веревку с собой унес. А пока он еще разберется, что я отстал. Да и что он сделает, если даже и вернется? Ждал я, ждал. Потом нервы сдали, снова включил фонарь. Рука ходуном ходила, пока я им стену пытался нашупать. Еще надежда была, что исчезла девица эта. Не фига. Смотрю – по-прежнему сидит она у стены, платье задралось, ноги вытянуты вдоль прохода и эти… босоножки. Как сейчас помню, ремешки крест-накрест. Стою – не дышу. И ни звука. Даже вода не шумит. Все стихло. И эта сидит, на меня смотрит, исподлобья. И взгляд у нее всю душу выматывает. Я хочу вздохнуть – и не могу. Грудь как веревками стянуло. Сердце колотится, а вздохнуть не могу! И в ушах звон стоит. Все, думаю, мне хана. И как сознание потерял: в глазах все поплыло. Где потолок, где пол, где стены…

– Потерял сознание? – почти не дыша, спросил Маугли.

– Черт его знает, – пожал плечами Каспер. – Ничего не помню. И вдруг голос, натужный такой. И что характерно, за спиной у меня. А еще хотел обернуться и – не поверите – не смог.

– И что это – она говорила? – не выдержал Фредди.

– Не знаю я. Врать не буду. Голос натужный такой. Как будто рот у нее склеен был, и ей приходилось разрывать его, чтобы слово сказать. Говорит: скажи матери, чтобы дочь мою не обижала, я через год за каждую обиду сама с нее спрошу… Да, так и сказала. Потом, когда меня отпустило, я на стену фонарь навел – так на том месте, где лицо ее было, на бетонной стене рисунок, вроде граффити. Лицо такое женское, как дети маленькие матерей обычно рисуют.