Первый урок не пропал даром. Через три дня собака вновь наведалась на глухариный ток. На этот раз ее добычей стал большой глухарь. Потом она ходила несколько ночей подряд и принесла еще трех птиц. Но принесла их не в предбанник, а запрятала в разные места — одну в расщелину скалы, другую — в дуплистый пень, третью унесла в маленькую, с узким лазом пещеру и положила ее там, в дальнем углу. Эту пещеру собака отыскала недавно, когда инстинкт подсказал, что скоро придет пора щениться.
Вскоре Дамка перебралась на новое место жительства, а через несколько дней у нее появились три маленьких слепых и беспомощных щенка.
Первое время собака не отходила от потомства. Она чутко прислушивалась к звукам, доносившимся в пещеру снаружи, и кормила своих несмышленых детенышей. Но через двое суток голод погнал собаку к тайникам. На этот раз большого глухаря собака съела в один прием, а еще через двое суток она съела последнюю припасенную ею же самой птицу. Но теперь угроза голода надолго отодвинулась.
Весна полностью вступила в свои права. Распустились листья черемухи и березы, быстро пошла в рост трава. А где трава — там мыши, птичьи гнезда. Дамка сравнительно легко добывала себе пищу, ее семейство быстро росло, и к концу второй недели у всех щенят прорезались глаза, а затем они окрепли и уже довольно шустро стали бегать по пещере. За это время ничего особенного не произошло, если не считать, что однажды в отсутствие Дамки в пещеру к щенятам забрался горностай.
Горностай жил неподалеку от ручья в густом ивняке. Дамка не раз видела его на охоте, но не мешала ему, как, впрочем, и он ей. Зверек был ловок, проворен и хитер. Он терпеливо выслеживал мелких птичек и ловил их на гнезде. Не брезговал он и мышами. И вот, видимо, в поисках пищи зверек пролез в пещеру. Увидев щенят, он вначале струсил, но потом, разглядев их, понял, что это совсем неопасные существа. Больше того: он отважился напасть на одного. Зверек успел прокусить щенку шкуру на шее и, конечно, добрался бы до артерии, но вовремя подоспела Дамка. Она ударом лапы отбросила горностая в сторону и, не дав ему опомниться, схватила зверька зубами. Потом собака зализала щенку рану, обнюхала других и накормила всех молоком. Затем поймала несколько мышек. Некоторые из них были еще живые. Когда они шевелились, щенята, напуганные горностаем, в страхе пятились. Тогда собака прихлопывала мышку лапой и тихонько подсовывала ее детям. После нескольких таких уроков вислоухий щенок, раненный горностаем, сам придавил мышку лапой. Она шевельнулась и затихла. Щенок посмотрел на мать, на мышку, потом опять на мать. Та ткнула его легонько носом в шею. Щенок осторожно взял мышку в рот. Так повторилось с каждым. В этот день щенята вдоволь отведали мышиного мяса.
Конечно, искусству добывать себе пищу Дамка учила одинаково прилежно всех щенков, но Вислоухий лучше запоминал уроки. Больше того: в скитаниях по лесу, при встречах с его обитателями он почувствовал, что лай, к которому прибегала его мать и братцы, не только не помогает на охоте, но в большинстве случаев вредит делу. Вот почему осенью он часто уходил в одиночку и охотился куда успешнее других. В его кладовых — местах, о которых он знал один, на черный день были то тушка зайца, то рябчика. В начале зимы, когда выпал снег, удача не стала сопутствовать и ему. Голодные, исхудалые, злые, уже довольно крупные щенки подолгу лежали в пещере, грелись друг о друга. Когда же голод становился невыносимым, они оставляли пещеру и бежали к ручью напиться, а потом к избушке, возле которой обычно водились мыши.
Однажды Дамка долго не возвращалась в пещеру. Прошли день, ночь, а ее все не было. Она пришла только к вечеру следующего дня. Пришла шатаясь, еле живая, израненная. Она долго зализывала раны, потом улеглась в дальнем углу пещеры. Утром собака не пошла на охоту. Вислоухий с братцами отправились одни. Они шли по следу Дамки, отмеченному кровью. Шли долго. В густом ельнике, у подножия скалы, наткнулись на следы драки.
В этом месте Дамке, шедшей два дня назад вверх по ручью, неожиданно ударил в нос запах мяса. Запах исходил из глубокой расщелины в скале. Дамка поднялась по россыпи камней и неожиданно нос к носу встретилась с крупной желтоглазой рысью. Рысь пожирала внутренности лося, упавшего в расщелину со скалы.
Рысь считала лося своей добычей и не могла терпеть ничьего соседства. Она сразу же, как только увидела собаку, прыгнула на нее, но Дамка сумела увернуться от первого удара. Рысь же, промахнувшись, прыгнула на камень, который от толчка покатился вниз, увлекая за собой другие камни. Как ни ловка была лесная хищница, но тут она не смогла быстро вырваться из каменного потока. Крупные камни раздробили ей лапу, помяли бока. Но досталось и Дамке. Верхние камни тоже посыпались вниз и увлекли собаку. Правда, она быстрей, чем рысь, сумела выскочить из этого камнепада, но получила ушибы. Лезть вверх, к расщелине, Дамка не решилась. Она стала осторожно спускаться вниз, и когда было уж совсем выбралась из опасного места, снова встретилась с рысью. Та, раненая, помятая камнями, все-таки решила не пропустить собаку. Завязалась драка. Шерсть летела клочьями. Собачий визг, шипение и фырканье рыси раздавались далеко вокруг. Не будь у рыси перебита лапа, собаке пришлось бы плохо, да, впрочем, ей и так досталось. Вырвавшись от хищницы, она по пути до пещеры несколько раз ложилась отдыхать и зализывать раны.
Когда молодые псы достигли карниза, за которым начиналась небольшая площадка, они увидели все ту же рысь. Хищница еще раньше услышала приближение собак. Она поджала уши, сжалась, словно пружина, и приготовилась к схватке. Но когда в проеме показались не одна, а три собачьи морды, рысь струсила. Она с угрожающим шипением попятилась назад. Конечно, три молодых пса, которым не было и года, для рыси, не будь у нее перебита лапа, были бы не страшны. И тогда она, не задумываясь, кинулась бы на них. Но теперь зверь не мог ступить на заднюю лапу. К тому же инстинкт подсказывал, что эти существа тоже голодные и будут драться не на живот, а на смерть. Кроме того, где-то неподалеку была старая собака, с которой рысь дралась вчера и с которой ей не хотелось бы встретиться снова. Но от бегства ее удерживала пища: если убежать, она достанется пришельцам. Рысь еще круче выгнула спину, подняла когтистую лапу и дико взвыла. Этого оказалось достаточно. Молодые псы отступили.
Утром следующего дня Дамка отправилась вверх по ручью. Вислоухий бодро побежал за ней. Поплелись вслед и два его братца. Возле уже знакомого ущелья Дамка решительно стала карабкаться вверх. Рядом с ней карабкался Вислоухий, следом — другие. Рысь была там. Она не уходила никуда и знала, что бой за мясо будет жестоким и последним.
Хищница решила не нападать первой. Она, как и вчера, дико завыла и выпустила когти. Но Дамка не испугалась угроз. Она оглянулась на молодых псов, словно подбадривая их: «Не робеть!» И первой двинулась вперед.
Тогда рысь не выдержала. Она кинулась на Дамку, намереваясь вцепиться ей в горло, но налетела на подставленные клыки и, дико фыркнув, пустила в ход когти. Животные покатились по площадке, кусая и царапая друг друга. Вислоухий первый кинулся на помощь матери. Он вцепился в раздробленную камнем лапу рыси и потянул ее на себя. Хищница от боли страшно взвыла и так ударила пса, что тот покатился клубком. Но уже кинулись в драку его братцы. Через несколько минут битва кончилась. Дамка и Вислоухий зализывали раны.
В этот день и еще в течение многих других дней собаки были сыты. Они забросили старую пещеру и переселились в ущелье, в глубине которого оказалось отличное место под корнями нависшего дерева.
Собаки редко выходили из укрытия. Корма было достаточно. Но однажды — снег тогда был еще очень глубоким — Дамка неожиданно подняла голову, понюхала воздух и вышла из ущелья. Затем она снова подняла голову и, как-то странно взвизгнув и часто оглядываясь, пошла вниз по ручью. Молодые собаки поплелись вслед за ней, глубоко увязая в снегу. Незнакомый едкий запах бил им в ноздри. Старая собака заметно нервничала, спешила, часто оглядывалась и снова бежала вперед. Запах особенно усилился, когда собаки миновали избушку и вышли к берегу реки. Здесь снег был утоптан, а в центре утоптанного круга дымилась куча золы. Легкий дымок поднимался вверх. Дамка несколько раз обошла место привала людей, понюхала след нарт, что спускался с берега и тянулся вверх по реке. Молодые псы сидели поодаль. Их настораживал незнакомый запах. Но мать не спешила. Она улеглась возле пепелища, всем своим видом показывая, что не хочет уходить отсюда. Тогда щенки приблизились к ней и легли рядом, недовольно шевеля ушами и ощетиниваясь всякий раз, как порыв ветра поднимал над пепелищем золу и в ней вспыхивали непонятные красные огоньки.
Откуда им было знать, что пепелище это оставили здесь люди и что совсем недавно они уехали на нартах, впряженных в быстрых оленей. Ни оленей, ни людей, ни костра молодые псы не видели. Старая же собака, видевшая все это не раз, ничего не могла рассказать своему полудикому потомству.
21
Год спустя после встречи русских с мансийцами старый Тойко с дочерью Айной вывезли к берегу Вишеры с фактории мешки с пушниной, кедровыми орехами, образцами пород, оставленными геологами. Старик помог работникам фактории соорудить плоты, нагрузить их.
ebooksa