Опасное задание. Конец атамана,

— Ладно, не ругайся, Избаке, у языка, сам знаешь, каждый день праздник — болтает, — смущенно кашлянул Ахтан.

В казарме новый дневальный, сменивший Мазо, привалился к стене и клевал носом Он проводил пришедших осовелым взглядом и снова подпер лицо ладонями.

Штиль

Не приметная ничем парусная лодка из тех, которые зовутся в этих местах реюшками, отвалила поздним вечером от одного из астраханских причалов. К утру она была уже далеко. Всю ночь ее поочередно вели Избасар и Мазо. Дул попутный ветер.

— Хорошо идем, совсем хорошо, — в который уже раз, опьяненный морем, говорил Джанименов, обращаясь больше к Мазо.

— Вроде бы, — односложно отвечал ему латыш, не выпуская изо рта цигарки и ловко орудуя парусом. Его море не пьянило. Равнодушно разглядывал он убегающий горизонт, утреннюю дымку, еле приметную черточку за кормой.

Взошло солнце. Избасар подумал и велел взять еще мористее. Где-то впереди была Джамбайская бухта. За ней деникинцы.

У кормы на связке сетей лежал Кожгали. Его укачало, как только реюшка сделала первую сотню кивков навстречу пенным барашкам. Тогда еще море не утопило огни Астрахани, они еще были на виду. Кожгали лежал пластом с посеревшим, будто подернутым пеплом лицом, не в состоянии пошевелить даже рукой, и изредка, когда становилось особенно тошно, словно мячик, перекатывал по брезенту голову и мычал сквозь стиснутые зубы.

— Ахтан, — позвал Избасар Мухамбедиева, — иди смени Яна. Пускай он отдохнет.

Ахтан неуверенно поднялся и двинулся к корме.

— Чего делать?

— Вот здорово живешь, — удивился Мазо. — Садись, берись за шкот. Далеко больно в море взяли, подавайся левее.

— Шкота? Котора буде? Эта?

Ахтан схватил вант и стал его дергать, но сразу же бросил, кинулся к парусу и плечом попытался сдвинуть рею с места. Он раскачивал ее то взад, то вперед.

Избасар с Мазо удивленно таращили глаза.

— Чего не идет? — удивлялся в свою очередь Ахтан, упираясь ногами в борт.

— Ты не белены ли объелся случаем? — оттолкнул его Мазо от паруса.

— Почему объелся? — Ахтан опустил руки, отошел, не глядя ни на кого, от кормы и уселся на связку сетей.

— Ну? — подступил к нему Джанименов.

— Сети таскал немного, веслами гребал, а парусом никогда не ходил, — мрачно выдавил Ахтан и уставился на носки ботинок Избасара.