Рукопожатия границ ,

— Товарищ капитан, разрешите перебинтую?

— Давай. А ты, Шаповаленко, окажи помощь задержанному. По-моему, ранен ниже колен.

Шаповаленко пробормотал:

— Я б ему, гаду ползучему, оказал помощь, век бы не захотел…

И Владимиров пробормотал:

— Товарищ капитан, я осмотрю Сильву… Перевяжу…

— Давай.

Овчарка ползла к нам, волоча задние лапы. Владимиров вскрывал индивидуальный пакет.

Наверное, пуля в позвоночнике… Зад парализован… В Ашхабаде я видел кошку с поврежденными позвонками, горе горькое…

Я бинтовал, и у начальника заставы на повязке проступало красное пятно. Шаповаленко штыком распорол нарушителю брюки, перевязывал мясистые волосатые икры — на бинтах красное пятно. Пришел Владимиров с овчаркой на руках — бинты в крови.

Я помог капитану надеть гимнастерку, застегнуться. Он сказал:

— Спасибо, лекарь. Что с Сильвой, Владимиров?

— Пуля застряла в позвоночнике. Входное отверстие есть, выходного не сыскалось. Не жилица она, Сильва…

— Это ты оставь, — сказал начальник заставы. — В ветлазарете чародеи, спасут.

Нарушитель недвижим — ему по брови надвинули слетевшую в схватке шапку, коверкотовый пиджак измят, штаны окровавлены, смуглые черты побледнели, вокруг рта глубокие, как от стамески, складки. Резкие складки — и женские ресницы. На левом сапоге — каблук скошенный, не ошибешься. Кто он — русский, туркмен? Скорее, полукровка. Сколько лет? Какой судьбы? С чем пожаловал? Интересно. Но с этим разберемся не мы, есть люди, которые разберутся. Наше дело было задержать. Задержали. Не осрамились.

Иштван Такач

ПЕРВЫЙ НАРЯД

Еще ни разу им не выдавали столько патронов, как в тот день. Вернувшись в расположение, бойцы высыпали боеприпасы на койки и, волнуясь, укладывали их в магазины: бойцам впервые предстояло идти в наряд.

Командир взвода лейтенант Вордо неторопливо расхаживал вдоль коек, изредка останавливался возле кого-нибудь из своих подчиненных, проверял зарядку магазинов и спрашивал:

— Боец Лоци! Скажите, кто может быть назначен в наряд?