Рукопожатия границ ,

— Товарищ лейтенант, в наряд… — начинал тот, дословно повторяя все, что записано в уставе.

— Кто имеет право снять часового, боец Балог?

— Часового может снять разводящий, начальник караула и дежурный по части.

— А другой часовой?

— Только в присутствии разводящего или начальника караула.

— Хорошо! Взять снаряжение и построиться на плацу!

До развода пришлось потоптаться на свежем снегу почти полчаса. Дежурный капитан при свете фонаря проверял снаряжение и несколько дольше и подробнее, чем старых солдат, инструктировал их. Он напомнил требования военной присяги и нескольким бойцам задал вопросы, затем сказал:

— Если кто-нибудь из вас по состоянию здоровья не может нести службу, прошу выйти из строя.

Строй не шевельнулся.

— Стало быть, все в порядке?.. — Капитан повернулся к лейтенанту: — Инструктаж окончен.

В караулке бойцы выложили из карманов перочинные ножи, сигареты, зажигалки. Первая смена вместе с младшим сержантом Чики направилась к месту, где солдаты обычно заряжали оружие, остальные принялись укладывать снаряжение. Несколько минут спустя вернулся смененный наряд. Бойцы собрали свои вещи, перебросились несколькими словами с новичками.

— Ну, старик Лоци, смотри, чтобы не украли казарму, — пошутил боец Трейбер. — Возможно, пойду в город, моя очередь идти в увольнение.

— Ты что же, один собираешься время проводить? — спросил Лоци.

— Конечно нет, погуляем с Эржи.

— Это что, опять новая девушка?

— Где там! Познакомились еще на уборке винограда. Уже три месяца.

— Тогда не задерживайся, потом расскажешь. — Лоци толкнул земляка в спину. — Взвод ждет… да и Эржи тоже.

Вторая смена, в которую зачислили Лоци, бодрствовала. Бойцы вымыли мокрый от снега каменный пол и уселись вокруг стола. Фекете писал письмо жене, Лоци играл в шахматы с командиром отделения. Прозванный Мерзляком, Шойом усердно подкладывал в печку дрова и, казалось, сам готов был забраться в огонь. Между тем в комнате стояла такая жара, хоть окна открывай. Разводящий отправился проверять посты.

— Стой! Кто идет? — раздался через несколько секунд громкий окрик первого часового. В караулке засмеялись.

— Это Хусар! Только он способен так кричать, что даже младший сержант и тот боится, — сказал Мерзляк.