«А мы то, чем лучше?» — подумал Илья, а вслух сказал:
— Пошли, мальцы, отсюда. Увидит нас — разнесёт по деревне.
— Пошли, — согласился Генка.
Когда все зашли за кучу поваленных деревьев и смогли выпрямиться во весь рост, он нарочито писклявым голосом прокричал старинную деревенскую частушку:
— Данила — пердила на печке лежит,
Хадору — задору за сиську держИт!
Бабка вздрогнула от неожиданности, выпрямилась, оглянулась вокруг и погрозила палкой в сторону леса:
— Вот, я тебе ужо! Хвост поросячий!
Но ребята были уже далеко. Они бежали, сначала хихикая, потом смеясь в полный голос. Как будто бы и не было вокруг валяющихся трупов и прочего ужаса только что отгремевших боёв.
В конце дня Илья возвращался домой с немецким ранцем за спиной, битком набитым трофеями. Весь день он, так же как и приятели, ничего не ел, только попил воды из родника. Мысли его занимало не чувство голода, ставшее уже привычным за военное время, а боязнь попасться на глаза отцу. В этом случае он, мало того, что лишится автоматически всех сегодняшних трофеев, но и получит хорошую порку. Потому что понять, откуда добро, несложно. И то, что родители такую его инициативу не одобрят, тоже понятно.
Поэтому к дому Илья подошёл с противоположной стороны через огород. Перебрался через невысокий забор в сад, там, пригнувшись, пробежал между кустами смородины к сараю и сунул ранец между поленницами дров. Передвинул немного пару прислонённых досок, закрывая щель между дровами, и налегке направился к дому. И возле крыльца столкнулся с матерью, она как раз вешала на забор какую-то тряпку подсушить.
— Где тебя носит, ирод!? — Она с размаху хлестанула Илью мокрой тряпкой по лицу, тот едва успел увернуться.
— Ты чего, мам? Мы с ребятами целый день смотрели, как по большаку наша армия идёт. Там и пушки, и танки, и солдаты… пехота… вот!
— Там что-то взорвалось. Я… мы с отцом подумали, уж не вы ли там подорвались! А тебя нет и нет, даже обедать не пришёл. Что мы должны думать? — Мать опять замахнулась тряпкой, но уже явно для вида.
— Так это сапёры мины взорвали. Они там минные поля разминировали, — радостно затараторил Илья. Про это он как раз знал всё подробно. Их с ребятами эти сапёры прогнали оттуда и объяснили, почему.
— Ладно. Иди, ужинай. Только руки помой, весь чумазый, — мать немного успокоилась и ушла в дом.
Утром на следующий день Илье было приказано в качестве наказания заниматься прополкой грядок «от сих, до сих». Прикинув объём работ, Ильюшка понял, что сегодня ему за трофеями не вырваться.
Когда Илья убедился, что родители ушли, он принёс ранец поближе к тайнику и рассортировал трофеи. Немецкие деньги из кошельков: бумажные, алюминиевые и цинковые, — отложил в сторону. Зачем забивать тайник всякой ерундой? Только несколько явно серебряных монет с надписями на немецком языке попали в тайник. А также все советские серебряные рубли и полтинники, к удивлению Ильи, оказавшиеся в немецких кошельках. И даже одна жёлтая монета с надписью по-русски «Один червонец». Илья такой монеты никогда раньше не видел, но почему-то сразу почувствовал, что она золотая. Также явно золотыми были два крестика, снятые с офицеров и десяток колец из кармана одного из покойников.
Почти у каждого немца на шее обнаруживался крестик из белого металла. Некоторые — почерневшие, некоторые — сверкали, как новенькие. Их Илья высыпал в тайник целую горсть. Решил, что потом разберётся в их ценности. Ещё были два портсигара: один со свастикой, другой — с рисунком оленя и надписью на немецком языке, выгравированной внутри. Оба из тяжёлого белого металла.
Ну, и конечно, награды. Почти у каждого покойника на груди был хотя бы один знак отличия. У некоторых — два и более. У офицеров — ещё и на галстуках. Много было одинаковых. Почти все — из белого металла. Но Илья был уверен, что это не серебро. Скорее всего — цинк или какой-то сплав алюминия.
ebooksa