– Если бы чо, – хмыкнула я, – мы бы сейчас разговаривали в другом месте.
Люба испуганным взглядом попросила поддержки у кассирши. Та лишь злорадно улыбнулась:
– Допрыгалась?
Мы ушли в глубь зала. К столу, заставленному грязной посудой, я подойти побрезговала – расположилась на низком подоконнике. Села сама и предложила Любе занять место рядом.
– Люба, я вам не враг, – с этих слов начала я разговор. – Как вы дошли до такой жизни?
– Нормальная жизнь. Не хуже и не лучше, чем у других, – она отвела взгляд в сторону.
Как ни старалась Любовь не дышать в мою сторону, а стойкий запах перегара назойливо лез мне в ноздри.
– Вы же молодая женщина. Сколько вам? Сорок? Сорок пять? А выглядите на шестьдесят, и то с большой натяжкой. Вам никто не говорил, что водка губит женскую красоту?
– Вот только оскорблять меня не надо! Я не алкоголичка! Пью, когда хочу. Когда не хочу, не пью.
– А хочется часто? – с издевкой спросила я.
– От такой жизни в петлю хочется прыгнуть.
– Но ведь не всегда было так? Вы были красивы, молоды, дерзки… У вас была любовь. Большая любовь. Я знаю. Что с вами стало?
– А то и стало, кончилась любовь – и все пошло наперекосяк. – Люба стянула с головы несвежую косынку и вытерла ею выступивший на лбу пот. – Каждый день спрашиваю себя, для чего я родилась? Для мойки с грязными тарелками? – Она вздохнула и стала вспоминать: – Сама я деревенская. Отец – механик, мать – доярка. В деревне только летом хорошо. Осенью грязь. Зимой скука. А весна начнется – всех в поле. Уже с двенадцати лет меня ставили на прополку. Коров доила, коз пасла. После восьмого класса стал вопрос: что со мной делать? Мать настаивала, чтобы я в доярки пошла. Отец хотел, чтобы я стала фельдшером. Но я бы ни за что не поступила в медучилище. Там конкурс, а у меня знания были ниже среднего. Но в город я все равно поехала. Думала подать документы в строительное ПТУ. А что? Выучилась бы на маляра, в городе осталась, ремонты делала, деньги гребла бы лопатой. И чего я до строительного ПТУ не дошла? Остановилась, дуреха, перед ПТУ общественного питания. Поесть я с детства любила. Бабушка, знаете, какие пироги пекла? С капустой, с грибами, с вишней. Ноги сами привели меня в приемную комиссию. Брали всех. Общежитие давали. Стипендию платили. На работу устраивали. Что было еще нужно? Я тут же решила – остаюсь. Два года меня учили, как варить борщи и каши, крутить котлеты и месить тесто. Я уже в полной мере чувствовала себя горожанкой. С такой профессией я не пропаду и голодной не останусь. Хлеб, масло – за этим в магазин бежать не надо. Значит, и на продукты расходов нет. Деньги можно на одежду тратить или на квартиру копить. Но зачем копить, если можно замуж выйти? И вообще, жилье – проблема мужа. Дерево посадить, дом построить, сына родить, – протяжно вздохнула Люба. – Только из кого выбирать, если в группе одни девчонки учатся? Было у нас еще два парня, но они были такие молодые, незрелые… Когда я на практике увидела Василия, повара, у меня от счастья голова закружилась – он! Он и дерево посадит, и дом построит, и сына родит. Одна проблема: Василий был женат, ребенку полгода. Ну да разве меня это могло остановить? Я тоже хочу счастья, тоже семью мечтаю обрести. Той, жене Василия, уже по жизни повезло: она в городе родилась. Ей не приходилось с малолетства по грядкам ползать и навоз носить.
– И вы решили, что она не заслуживает семейного счастья? – удивилась я логике Любы.
Есть же такие экземпляры, которые наивно полагают, что им все должны! Счастье нужно заслужить, заработать и, как видно, не одним поколением. Судьба мстит нам за грехи наших родителей и прародителей. А наши провинности, судя по всему, придется оплачивать не столько нам, сколько нашим детям. Увы, Люба этого не понимала.
– А что? Почему кто-то должен иметь то, чего нет у меня? Все должно быть по справедливости, поровну.
– Но мужчину ведь нельзя распилить пополам?
– Нет, но пожил он с одной, пусть теперь поживет со мной. А там посмотрим, с кем ему лучше.
Смешно было смотреть, как Люба, растерявшая в нескончаемых пьянках красоту и молодость, изрекала подобную точку зрения. Трудно себе представить, кому бы она сейчас могла составить счастье, кто мог бы ею увлечься.
Я не смогла скрыть ироничную улыбку. Она ее заметила и как-то сразу сникла:
ebooksa