Диета для камикадзе

– Заходи, – без особого энтузиазма ответил Егоров. – Адрес напомнить?

– Будь добр, напомни, – я знала лишь приблизительно, где он живет.

Говорили, что у Юры очень хорошая квартира в центре города, доставшаяся ему от родителей, но меня в нее до сегодняшнего дня как-то не приглашали. Знаю, что у него в гостях был Куприянов и кто-то из отдела снабжения – чисто мужской компанией смотрели футбол. Я не футбольный фанат, к тому же замужней даме, наверное, неприлично с сослуживцами-мужчинами распивать после работы пиво, опоясавшись клубными шарфиками.

Глава 3

Мы сидели в просторной кухне, обставленной добротной мебелью, и я не знала с чего начать разговор. Юра заварил чай, поставил на стол вазочку с конфетами и чашки из дорогого фарфорового сервиза. Делал он все молча. Смотреть на него было больно. За три дня, что я его не видела, он похудел и осунулся. В глазах застыла такая тоска, что самой хотелось разреветься.

Кстати, он тоже пострадал от аварии: на лице я заметила несколько ссадин, которые за три дня успели затянуться коричневыми корочками.

– Как же тебя угораздило наехать на этого Пискунова? – спросила я, рассматривая Юркино лицо.

– Сам не понимаю, – начал он вспоминать. – Я выруливал со стоянки, а тут он – и уже на капоте. Он начал сползать под колеса – я по тормозам. Остановился и не знаю, жив он или нет. Сижу и не могу заставить себя выйти из машины. Страшно! – он передернул плечами и зажмурился, вновь представив, как все было.

– Да? А Пискунов сказал, что ты хотел еще раз его переехать, а потом удрать с места происшествия.

– Ты что! Я пошевелиться не мог. Меня из автомобиля прохожие вытащили. Чего я только не наслушался! Понимаю, что виноват, но меня же хотели разорвать на части, в асфальт закатать! Самого под колеса бросить! А когда кто-то из уличных зевак унюхал алкоголь, меня начали бить. Вика, это не люди – звери! Они даже о пострадавшем забыли! Как тебе фингал? – он откинул прядь волос, показывая мне внушительных размеров синяк. – Это один бугай взял меня за шею и стукнул лицом о капот автомобиля. Хорошо, что гаишники быстро подъехали, иначе бы меня до смерти забили.

– Юра, а я ведь тебя предупреждала, – вздохнула я. – Не пей на рабочем месте. Не пей!

– Да сколько я выпил? Грамм сто, не больше. Что уж теперь? Все равно назад ничего не отмотаешь, – качнул он головой. – Короче, теперь у меня наезд при отягощающих обстоятельствах. Мало того что я сбил человека на пешеходном переходе – еще и выпивший был. И как назло пятница! Все, кто мог мне помочь, или в отпуске на морях, или на даче, а есть такие, что специально телефон не берут с вечера пятницы. Черт, черт, черт! – Юра сжал руки в кулаки и несколько раз стукнул ими о стол. – Был бы жив мой отец, он бы всех построил! – Юра в первый раз упомянул при мне отца. Неизвестно откуда, с каких-то нижних слоев его души всплыло показное превосходство над другими, то, чего я так не люблю в людях, и чем так грешат мальчики-мажоры. Правда, Юра тут же обмяк. Передо мной опять сидел потерянный и раздавленный обстоятельствами юноша, за которого и заступиться некому. Тяжело выдохнув, он обреченно произнес: – Теперь все будет зависеть от пострадавшего, от его желания пойти мне навстречу и от того, насколько серьезны его травмы.

– Юра, а почему ты до сих пор у него не был?

– Как не был?! – опешил он. – Я пошел на следующий день, но меня к нему не впустили! Не знаю почему. Я же видел: когда его увозили на «скорой», он был в сознании. Да и врачи мне сказали, что его жизни ничто не угрожает – все могло быть и хуже.

– Да? Странно, – я уже не знала, верить Юре или не верить. Одной заносчивой фразой, которая в сердцах сорвалась с его языка, он весьма подпортил наши отношения. – Пискунов лежит в травме, но не в реанимации, куда не пускают. Меня к нему в палату пропустили беспрепятственно.

«Впрочем, я ни у кого разрешения не спрашивала», – мысленно отметила я.

В какой палате лежит Пискунов, я узнала из списка, вывешенного перед входом в отделение. Потом, воспользовавшись отсутствием на посту дежурной медсестры, я свободно прошла туда, куда мне надо.

– Да? – затаив дыхание, спросил Юра. – Ты была у него? И как он?

– Рука сломана. Пара ссадин на лице. Говорит, что внутренности все отбиты, еще сотрясение мозга. А вообще он зол на тебя, – не стала я обнадеживать Юру. – Очень зол. Пыталась замолвить за тебя словечко, но как-то безрезультатно. Он очень враждебно настроен. Юра, может, ты ему денег дашь? А?

Речь шла не о взятке. Безусловно, если состоится суд, то Юре придется выплатить все материальные затраты потерпевшего. Но когда это будет? Через месяц? Два? Три? И хотя Пискунов кричал, что не возьмет ни копейки, деньги нужны на лекарства, на продукты. А, судя по всему, Аркадий Петрович одинок. В палате на тумбочке я не увидела ни домашней чашки, ни каких-либо продуктов, принесенных из дома. Даже пижама на нем была больничная. Может, поэтому он такой злой?