Собиратель реликвий

– И у нас появился еще один недруг, – вздохнул Дисмас. – Магда, твоей вины в этом нет. Я просто держу в уме всех, кому мы тут перешли дорогу.

– Я осталась с герцогом. Из-за ладанника он дремал с открытыми глазами. И разговаривал во сне. Всю ночь напролет бормотал.

– Какую-нибудь галиматью?

– Наверное. Называл какие-то имена, говорил о всяком… Даже не знаю о чем. Кстати, ему известно, что он скоро умрет. А умирать ему не хочется.

– Кто бы мог подумать, – вставил Дюрер.

– Он упомянул плащаницу, – взволнованно сказала Магда.

– Что именно? – спросил Дисмас.

– Знаешь, мне очень не нравится герцогский камердинер, Карафа.

– Он что, приставал к?..

– Да нет же. В опочивальне мы всю ночь были втроем. Карафа ни на миг не спускал с меня глаз. Но смотрел на меня не с вожделением, а… не знаю, как назвать.

– Он итальянец, – сказал Дюрер. – Так что вожделение – весьма подходящее слово.

Магда задумалась, а потом сказала:

– Нет, он на это не способен.

– А-а, кастрат, значит, – догадался Нуткер.

– Нет. По-моему, его не привлекают женщины.

– Тогда содомит.

– Нет. Его не привлекают ни женщины, ни мужчины. В смысле плотских утех. Он как будто ожидал, что я выхвачу нож и прикончу герцога. Я же монахиня, меня при входе не обыскивали. А еще он беспокоился всякий раз, как герцог начинал бредить. Карафа так пристально на меня смотрел, будто… – Магда замялась.

– Что?

– Будто боялся, что герцог проговорится о том, чего мне знать не следует.

– Ну, в конце концов, – рассудил Дисмас, – он правитель Флоренции и герцогства Урбинского. Наверное, камергер опасается, чтобы герцог в бреду не разгласил каких-то тайных умыслов, о которых посторонним знать незачем.