Мне жаль тебя, или Океан остывших желаний

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ну почему же секрет, Ли Амаду его зовут. Да, вот такой африканец с почти французским именем, — сказал профессор Бабушкин, а затем достал из-за стекла и показал Каролине фотографию, на которой он, еще довольно молодой, но уже круглотелый и круглолицый, стоял рядом с высоким худым африканцем и Дмитрием Михайловичем Дроздом на фоне медицинского института. А потом взялся рассматривать принесенную Каролиной табакерку.

— Так вы ее берете или нет? — спросила Каролина.

— Да вот думаю… — пробормотал профессор.

— Хотя вам, наверное, ни к чему две одинаковые табакерки… — пожала плечами Каролина.

— Да нет, это не важно, одинаковые они или нет, — сказал профессор.

— А что вы будете с одинаковыми делать? — продолжала Каролина.

— Каждая из них имеет немалую ценность. На каждую что угодно выменять можно. И продать тоже выгодно можно. Во все времена, милочка, а сейчас, во время кризиса особенно, деньги нужно вкладывать во что-то существенное, то, что никогда не обесценится, а, наоборот, будет делаться все ценнее и ценнее. Я бы на вашем месте, конечно, не продавал эту вещь…

— Мне деньги срочно нужны, — сказала Каролина.

— Да вот и мне нужны, — кивнул профессор. — Чтобы купить у вас табакерку, мне нужны деньги. Вам Миша, несомненно, сказал, сколько она может стоить?

— Да, — кивнула Каролина, — тысяч девять долларов.

— Ну, девять я вам не обещаю. А восемь отдам. Только вот сейчас наличности у меня нет. И моего второго любимого ученика, насколько я знаю, сейчас нет в городе, — покачал в задумчивости головой профессор.

— Он что, тоже негр, как тот ваш Ли Амаду? — поинтересовалась Каролина.

— Нет, этот не негр, — с улыбкой покачал головой профессор. — Этот белее всех белых, Дрозд его фамилия, может, слыхали? По телевизору часто выступает.

— Дрозд? — переспросила Каролина и почувствовала, что краснеет.

— Да, Дмитрий Михайлович Дрозд, — подтвердил профессор Бабушкин, и предложил: — а давайте я вам часть денег выплачу. А когда мой ученик вернется, остальное отдам.

— А что если этот ваш Дрозд вообще не вернется? — спросила напрямую Каролина.

— Что значит, не вернется… — пожал плечами профессор. — Вернется, обязательно вернется. И деньги мне привезет.

— А вы не знаете, кто бы еще мог у меня эту табакерку выкупить? — спросила Каролина.

— Да погодите вы, девушка, погодите… Сейчас что-нибудь придумаем… — пробормотал профессор, набирая чей-то номер телефона.

— Я, наверное, пойду, — поднялась на ноги Каролина.