Сейчас эти двое, рожденные по разные стороны границы миров, стояли в микроскопической прихожей пермской «хрущевки». Стояли слишком близко, прихожая-то фиктивная, тесная до ужаса. Не иначе как ее безобразная теснота нагло толкнула этих двоих друг к другу еще на один шаг. А ближе уже было некуда. Теснота прихожей даже дала волю рукам майора, крепко взявшимся за тонкую талию, которая была приоткрыта услужливо завернувшейся футболкой. Что ж за пространства в квартирах советской застройки, если они заставляют девичьи руки обвивать шею мужчины, вынуждая того нагнуться для поцелуя?!
Ой-ой, все беды от тесноты!
То, что у Таи интимного опыта с гулькин нос и муравьиную ляжку, стало понятно тут же: клюнула майора носом в щеку, хотела все и сразу, торопилась, как четырнадцатилетняя девчонка, насмотревшаяся тайком порнухи в родительском компьютере.
Это отрезвило, и немедленно. Что делать будем, дяденька — без — пяти — минут — сорок — лет?.. Охладить — оттолкнуть? Проще всего, особенно — с менторским видом умного взрослого. Типа, ты, девочка, симпатичная, но я старше лет так на шестнадцать, мудрее, и вообще — противник случайных связей с иномирянками, к тому же, наполовину другого биологического вида…
Поступить так — значит, обидеть, и обидеть жестоко. Указания самому себе будут следующие: поглаживания осиной талии постепенно прекратить, хватку ослабить, поцелуй довести до логического завершения с мягким отрывом от губ, сверху запечатлеть еще один, без глубокого проникновения, — сиречь, пионерский.
Задача выполнена!
— В твоем мире не принято терять время? — Справился, как бы между делом, Валентин, начиная потихоньку отпускать талию Тха-Сае.
Она смотрела смущенно и одновременно — с вызовом, привстав на цыпочки и продолжая обвивать горячими руками шею майора.
— Нигде не принято, я думаю. — Грустно улыбнулась девушка. — Если все получится, как задумано, именно мне его не хватит. Если не получится — тоже не хватит. Разрядится синх, меня выкинет к себе, а там…
Что случится «там», долго рассуждать не надо. С ней расправятся, это очевидно. Сюда бы сунулись — хоть разобраться можно было бы.
Короткий миг — и зрачки ее завораживающих глаз, только что принявшие форму, характерную для семейства кошачьих, опять стали нормальными, а взгляд… умоляющим.
«Охладить — оттолкнуть — обидеть: сможешь, Ковалев?»
— Я не была ни с кем… — еле слышно прошептала девушка, снова слегка краснея, — и любви, мне кажется, нет… но пусть хоть сейчас…
Гори все к… Невостребованные на морском курорте квадратные конвертики из фольги сиротливо остались на дне чемодана. Один точно понадобится, а свои принципы, умный взрослый дяденька, насчет случайных связей с иномирянками, можешь потом завернуть в бумажку вместе с использованным содержимым конвертика, и выкинуть в мусорное ведро.
Ковалев подхватил легкое тонкое тело на руки и унес в спальню.
Сотовый телефон пытался досаждать хозяину звонками раз пять, но был проигнорирован.
Четверг начался хмуро и дождливо, не в пример вчерашнему дню. Пробуждение состоялось строго по будильнику, и аккурат в той же позе, что в лесочке дефектного кармана времени. И поза, и само пробуждение казались абсолютно естественными, как и мирное сопение Таи под боком у Ковалева.
Как будто так и надо! И за несдержанный вечер и ночь ничуточки не стыдно. Глядя на цепочку ажурных металлических вставок в девичьей спине, Валентин чувствовал только одно — холодную неприязнь к тем, кто произвел имплантацию вот этого компаса для квантовых малиновок. Насильственно изъятые из семей, не укладывающиеся в «правильную» картину развития мира? Кто же решает, интересно?..
— Это больно? — Спросил он ночью, едва касаясь пальцами розоватого теплого металла.
— Нет. Болело, только когда вживляли. Долго, месяцев семь, это же сложно.
ebooksa