На этот раз в Польше с Сыроежкиным произошел непредвиденный случай, который чуть-чуть не закончился для него и для всего дела трагически.
В Вильно Сыроежкин случайно встретился с бывшим своим сослуживцем в Красной Армии — поляком Стржелковским, впоследствии бежавшим из Советского Союза.
Стржелковский знал, что Сыроежкин в период гражданской войны работал в Военно-революционном трибунале, и не замедлил сообщить об этом в полицию. Сыроежкин был задержан. Только находчивость и смелость чекиста спасли его от смерти, а дело «Синдикат-2» — от провала.
Зная Стржелковского как наркомана, пьяницу и болтуна, Сыроежкин искусно разыграл сцену возмущения. Он не только категорически отрицал все, что говорил о нем Стржелковский, но и заявил, что последний сводит с ним личные счеты. В период службы в России они сильно поссорились и он избил Стржелковского, и теперь этот пьяница сводит с ним личные счеты. Зная пороки Стржелковского (из-за них он был уволен со службы в полиции), поляки поверили Сыроежкину, и он был освобожден. В освобождении Сыроежкина сыграло роль и то обстоятельство, что Сыроежкин представлял солидную «контрреволюционную» организацию в России, которая снабжала разведку Пилсудского «ценной разведывательной информацией».
Поездка Сыроежкина в Польшу, несмотря на описанный случай, прошла успешно.
Однако все эти мероприятия только на некоторое время оттягивали выезд Павловского за границу. Нужно было найти такую причину, которая дала бы возможность отложить выезд Павловского на более продолжительный срок.
После всестороннего обсуждения этого вопроса было принято решение легендировать ранение Павловского на юге России во время «нападения» на поезд с целью ограбления.
Для выполнения этого плана в начале июля 1924 года было созвано экстренное заседание «ЦК» НСЗРиС с участием Фомичева. На заседании огласили «телеграмму» Павловского из Ростова, в которой он сообщал о своем «серьезном ранении» и что его скоро привезут в Москву для квалифицированного лечения.
По возвращении «раненого» Павловского в Москву к нему на свидание вместе с членами «ЦК» прибыл и Фомичев. По заданию работников ГПУ Павловский артистически сыграл роль раненого. Забинтованный и укрытый в постели, он стонал, говорил болезненным голосом. Уход за «больным» врача, медицинской сестры и лекарства на столе создавали естественную обстановку для больного. Фомичев сочувствовал больному, расспрашивал об обстоятельствах ранения, желал скорого выздоровления.
Во время этого свидания члены «ЦК» приняли решение о посылке в Париж к Савинкову Фомичева и Федорова для доклада о «ранении» Павловского и невозможности его выезда в ближайшее время из России, о необходимости приезда в Россию Савинкова как председателя «ЦК».
Это была последняя и решающая командировка за границу по делу «Синдикат-2». Все необходимые меры по обеспечению приезда Савинкова в Советский Союз были приняты. Теперь все зависело от того, как Савинков воспримет длительную задержку Павловского в Москве, не вызовет ли она у него подозрения, насколько вескими окажутся доводы о необходимости незамедлительного приезда его в СССР.
Для большей убедительности Федоров был снабжен письмом от Павловского, в котором тот сообщал Савинкову, что не может приехать из-за «серьезного ранения», и настоятельно рекомендовал ему приехать в Москву для руководства «организацией». Кроме того, Федоров имел письмо от «ЦК» союза, в котором указывалось, что разногласия в «московских организациях» остаются еще угрожающими, хотя под воздействием Фомичева и Павловского они несколько сгладились. Поэтому приезд Савинкова как руководителя является необходимым.
В середине июля 1924 года Федоров и Фомичев перешли советско-польскую границу и через Вильно и Варшаву прибыли в Париж.
Никогда Федоров не волновался так, как в этот раз. И хотя своего волнения он ничем не выдавал и Фомичев по-прежнему видел в нем очень уравновешенного и остроумного спутника, Андрея Павловича всю дорогу преследовала одна неотвязная мысль: «Удастся ли выманить матерого зверя из берлоги? Достаточно ли вески аргументы, чтобы они заставили Савинкова покинуть безопасные апартаменты в Париже и ринуться в Россию спасать положение?»
Но волнения оказались напрасными. Савинков любезно принял посланцев Москвы, внимательно выслушал их доклады о работе «московских организаций», в их присутствии прочитал письмо от Павловского. Рассказы Федорова и Фомичева о «ранении» Павловского успокоили его тревогу из-за длительного отсутствия своего любимца, и он твердо решил ехать в Москву.
— Ну что ж, друзья мои, — сказал он в заключение. — Будем собираться в дальнюю дорогу.
Наметили маршрут, место перехода границы, лиц, которые будут сопровождать Савинкова в поездке.
12 августа Савинков покинул Париж и прибыл в Варшаву. Здесь в целях безопасности остановились в маленькой гостинице. Савинков изменил свой внешний вид. После нескольких часов отдыха выехали в Вильно, ближе к границе.
В ночь на 15 августа 1924 года Савинков вместе с супругами Деренталь и Фомичевым перешел советско-польскую границу.
«Высокого гостя» на границе встречали не менее высокие руководители… ГПУ: заместитель начальника контрразведывательного отдела Р. А. Пилляр и его сотрудники Пузицкий и Крикман, отрекомендовавшиеся членами «московской организации» и помогавшие «нелегальному» переходу группы Савинкова через границу.
ebooksa