Прекрасно запомнив, как и почему так быстро разгоралась партизанская война против его собственных солдат, Наполеон в середине января 1814 года издал секретный приказ жителям оккупированных областей:
В итоге, документы союзного командования зафиксировали, что в январе-феврале 1814 года в отдельных местностях Лотарингии, Франш-Конте, Бургундии, Шампани и Пикардии «крестьяне вооружались вилами и старыми охотничьими ружьями и нападали на небольшие или только что потерпевшие поражение отряды».
Однако, до массовой и масштабной партизанской войны французов против антинаполеоновской коалиции так и не дошло. Во-первых, как уже было сказано, союзники провели (и всё время наступления продолжали вести) очень грамотную и успешную пропагандистскую компанию «за мир». Во-вторых, настойчивая и систематическая борьба против грабежей всё же дала свои плоды – по общему признанию обеих воюющих сторон союзники грабили и убивали французов куда меньше, чем французские войска в других странах, особенно в России.
В итоге, как отмечает Жан Тюлар, ведущий в XX веке историк Франции, специализирующийся на эпохе наполеоновских войн:
В те последние месяцы наполеоновской империи во Францию вернулись многие ранее эмигрировавшие от преследований Бонапарта якобинцы, готовые на время забыть прошлое и встать на защиту пост-революционной страны. Наполеон, действительно, колебался – почти убрал полицейское давление на якобинцев и прочих «левых». Но в итоге «возвращаться в 1793 год» отказался:
Думается, гениальный император тут несколько лукавил. От «1793 года» удерживало его другое – став из императора снова первым генералом революции, он автоматически терял любые надежды на почетный мир с монархиями России, Британии, Англии и Пруссии. Потерпевший поражение монарх еще мог рассчитывать на почётную ссылку, а революционный генерал мог уже рассчитывать только на стенку…
Но главное даже не это – Бонапарт был смелым человеком – куда больше смерти он боялся потерять власть, статус первого и единственного. «Возвращение в 1793 год», даже в случае успеха, навсегда лишало бы его этой единоличной, кристаллизованной только в нём власти, с которой он сроднился за последние 15 лет.
Поэтому революционной войне, где он уже был бы только первым среди равных, падающий император предпочёл единственное средство, где ему тогда равных не было – маневренную войну регулярных частей.
Выбранная союзниками крайне осторожная и медлительная стратегия наступления разрозненными силами сыграла свою роль в том, что французское население не спешило подниматься на партизанскую войну. Но эта же стратегия дала Наполеону, признанному мастеру манёвра, возможность своими немногочисленными силами нанести наступающим союзникам несколько обидных поражений.
Бонапарту пришлось воевать плохо обученными и вооруженными 16-летними новобранцами, но та дюжина сражений данных в феврале-марте 1814 года – от Шампобера до Фер-Шампенуаза – военными историками мира по праву считается вершиной наполеоновского гения тактики. Но при всей гениальной тактике стратегия была уже проиграна.
Союзники медленно, но верно приближались к Парижу. Тормозили их умелые контратаки Наполеона и всё те же опасения большой партизанской войны. При этом, чем дольше союзные войска маршировали с боями по Франции, тем выше становилась опасность, что отдельные партизанские инциденты сольются в большую французскую герилью. Здесь всё решал фактор времени – чем дольше война, тем шире партизанство.
От быстрого захвата Парижа союзников во многом удерживали всё те же опасения народной войны. Крупнейший по населению город Европы – свыше 700 тысяч – пугал наступающих монархов призраком десятков тысяч вчерашних «санкюлотов». Но 23 марта1814 года казаки Платова доказали, что способны не только на грабежи – именно они перехватили французских связных с донесением, в которых министр полиции наполеоновской империи Савари докладывал Бонапарту, что Париж не настроен драться против союзников.
Утром 24 марта 1814 года царь Александр I прямо на дороге провел совещание со своим генералитетом – гоняться ли за непобедимым Наполеоном или в свете новых данных прямиком идти и брать Париж. Решено были бить прямо в сердце Франции, раз оно уже не горит революционным энтузиазмом.
«Париж стоит мессы» – русскому царю восклицать не пришлось. Париж стоил ему 6000 русских солдат, убитых 30 марта 1814 года в лобовой атаке на укрепленные высоты Монмартра, где засел один полк из старой гвардии Наполеона. В случае сопротивления всего города и строительства баррикад союзная армия едва бы выбралась живой из Парижа… Но баррикад не было – сказалась усталость от долгой войны и успешная пропагандистская кампания союзников.
Вместо революционного «Комитета общественного спасения», 1 апреля 1814 года в Париже собрался вполне сервильный Сенат, который послушно объявил о лишении Бонапарта французского трона. Некоторые историки считают, что именно так возник «День дурака»…
Узнав о том, что его столица в руках союзников, и наблюдая, как парижане и прочие французы не спешат всем народом атаковать оккупантов, Наполеон тоже капитулировал, подписав отречение. Едва разгоравшаяся с января по март 1814 года партизанская война в сельской Франции закончилась, так и не успев начаться.
Глава 55. Талоны царя Александра: первые хлебные карточки в истории России ввели в 17 году – но не в 1917, а в 1817
В нашем прошлом хватало голодных и кризисных периодов, некоторые из них ещё не история, а буквально вчерашние воспоминания – многие ещё не забыли, как по итогам горбачёвской «перестройки» держали в руках «талоны на сахар» и прочие продукты. Благо тогда не дошло до талонов на хлеб – «хлебные карточки» для России это почти синоним мировой или гражданской войны с массовым голодом. Однако впервые подобные документы, аналоги «талонов» и «карточек», появились в истории Отечества задолго до всех революций и потрясений прошлого века – и, что удивительно, появились не во время голода или какого-то конфликта, а в абсолютно мирное время с хорошим урожаем и великолепной рыночной конъюнктурой.
ebooksa