Строить города было делом Потёмкина. И по свидетельству всех очевидцев, Севастополь, которому тогда насчитывалось 4 года от роду, императрице очень понравился. Вообще вся Новороссия произвела на неё сильное впечатление. Переночевав в Бахчисарае в бывшем дворце крымских ханов Екатерина II даже сочинила для Потёмкина прочувственные стихи, весьма неплохие для той эпохи и для урождённой немки, для которой русский язык не был родным:
Та поездка стала большим политическим событием, прозвучавшим далеко за пределами не только Новороссии, но и всей России. Вместе с царицей путешествовал император Австрии, а в бывшей столице Крымского ханства она встречалась с одним из грузинских царевичей. В Стамбуле прекрасно поняли всё намёки – не случайно в ответ на визит Екатерины II в Новороссию, султан направил к берегам Крыма сильную эскадру, укомплектованную французскими военными советниками.
Если вы думаете, что в Западной Европе ругать Россию за «аннексию» Крыма стали только с 2014 г., то сильно ошибаетесь – началось всё гораздо раньше, ещё в 1783 г. Зря царица пыталась объяснять французскому послу про набеги крымских татар: «Что, если бы вы имели в Пьемонте или Испании таких соседей, которые бы ежегодно истребляли и забирали бы у вас в плен по 20 тысяч человек, а я бы взяла их под свое покровительство, что бы вы тогда сказали?»
Собственно именно это – ослабление России в т. ч. и набегами татар – более чем устраивало Париж, тогда ведущий центр европейской политики. Французские короли, открыто покровительствуя туркам и полякам, стремились не допустить роста влияния нашей страны в Европе. Боролись с этим влиянием не только силой, но и пиаром. Чёрный пира про «потёмкинские деревни» и стал ещё одним элементом той борьбы.
По итогам визита царицы в Новороссию, недоброжелатели распространяли в России слухи, а в Европе целые печатные памфлеты о том, как фаворит пускал пыль в глаза Екатерине. Якобы Потёмкин сымитировал и чуть ли не нарисовал несуществующие в реальности города и деревни. Князь действительно старался презентовать новый край в лучшем свете. Да и что греха таить, к маршруту следования царицы, действительно, сгоняли табуны скота и людей, чтоб представить «Дикое поле», лишь вчера ставшее Новороссией, куда более богатым и «буколическим».
Ехидный мем про «потёмкинские деревни» оказался устойчивым. Но, вспомним, что и Севастополь, и даже будущий Донбасс – в широком смысле рождались именно как «потёмкинские деревни». Так что спустя века всё это, действительно, звучит анекдотом – но не про Потёмкина, а про старательных творцов чёрного пиара о потёмкинской Новороссии.
Благодаря усилиям Потёмкина, к моменту первого присоединения Крыма к России, население Новоросии насчитывало уже четверть миллиона мужчин. В 1784 г., на следующий год после ликвидации хищного ханства, в газетах Петербурга появляются регулярные объявления, в которых князь Потёмкин рекламирует земли «в Тавриде» и зазывает новых переселенцев. С 1785 г. в Новоросии в качестве крестьян селят призванных в армию рекрутов. Чтобы обеспечить их жёнами Потёмкин платил из казны по 5 руб. за каждую незамужнюю женщину, привезённую на новые земли из центральной России.
Политика заселения новых земель любыми способами продолжится и после смерти «князя Потёмкина-Таврического». Так по окончании очередной войны с Османской империей, в 1792 г. здесь разрешат селиться даже этническим туркам-мусульманам. И не просто разрешат, а предоставят таким поселенцам льготные кредиты на 10 лет.
В итоге, к началу XIX в. Новороссия уже не безлюдное «Дикое поле», а вполне заселённый край. Половина пригодных к пахоте земель между Днестром и Доном уже имеют владельцев. Всего же здесь, включая Крым, к моменту воцарения Александра I постоянно проживает полмиллиона мужчин. Из них только 6 % крепостные, остальные лично свободны. Но почти треть мужчин Новороссии, в наследие от неспокойного «фронтира» и долгих турецких конфликтов, всё ещё приписаны к воинскому сословию. Однако это не солдаты, а именно крестьяне, призванные обеспечивать армию хлебом и служить резервом на случай войны. Языком тех лет их именуют «воинскими поселянами» и «войсковыми обывателями».
Но мало было лишь наполнить новый край людьми. Требовалось включить бывшее «Дикое поле», юную Новороссию, в экономику огромной империи и систему её торговли. Сделать же это было очень непросто – в начале царствования Екатерины II у нашей страны на Чёрном море не было ни одного купеческого корабля, а вся черноморская коммерция составляла менее 1 % от внешнеторгового оборота Российской империи.
Глава 40. Рождение Новороссии. Часть 2-я: "Чёрная кошка в Чёрном море"
Продолжим рассказ о том, как вслед за армейскими баталиями и викториями русско-турецких войн в прежде дикой степи целенаправленно рождалась новая Россия – Новороссия.
При Петре I число российских подданных на этих землях не превышало 10 тыс. лиц мужского пола, однако к началу XIX столетия выросло в 50 раз! При Екатерине II и Потёмкине шло массовое и целенаправленное заселение прежде «Дикого поля», а огромные просторы – от Приднестровья до Донбасса, включая Крым – стали частью Российской империи. Но мало было заселить и распахать южные чернозёмы, требовалось включить некогда кочевые просторы в экономику и торговлю страны.
Чёрное море встретило XVIII в. абсолютно турецким. Султан контролировал все его берега и проливы без исключения – от Босфора до Керчи, от золотых песков Болгарии до побережья Грузии, все было подчинённо туркам. Русские купцы начали торговлю с Османской империей еще при Иване III, но для нашей страны та коммерция была исключительно сухопутной – с турецкими форпостами, крымской Каффой (ныне Феодосией) и Азовом в низовьях Дона.
При Петре I впервые попытались добиться права морской торговли. Но получили от турок красочный ответ, звучащий в переводе на русский язык трёхвековой давности так: «Никогда никому ни для чего иных государств кораблям по Черному морю плавание поволено не будет, а то Черное море называется чистая, непорочная девица, потому что никому не откровенно и плавание чужим не позволено…»
Царица Елизавета пыталась решить сей вопрос через Францию, тогда союзника султанов. Русско-французская торговля через Чёрное и Средиземное моря была бы выгодна и Парижу, и Петербургу. Но Стамбул упорно держался за доктрину черноморской «непорочности». Ситуацию кардинально изменили не дипломаты, а лишь громкие победы русского оружия при Екатерине II, когда наши войска не только вошли в Крым, но и перешли Дунай, а наш флот угрожал султану с тыла, из Средиземного моря.
ebooksa