Но, не смотря на все трудности и сложность дальнего пути, власти российского государства оценили стратегическое значение Охотского побережья. Отныне сюда из Якутска каждый год стали направляться новые отряды для изучения открытых земель и сбора меховой дани.
В 1654 году отряд «сына боярского» Андрея Булыгина восстановил Охотский острог и его укрепления. Как писал сам Булыгин в донесении начальству: «Послан я, Ондрюшка, з государевыми служилыми людьми на государеву дальную службу на Ламу на Большое море-акиян, на Улью, и на Охоту, и на Нию, и на Мотыхлей реки для государева ясачново соболиного збору и для прииску и приводу под государеву царскую руку немирных иноземцов тынгусов… И после того я, Ондрюшка, с служилыми людьми на Охоте реке острог поставили мерою в длину 20 сажен, а поперег 10 сажен».
Построенный «сыном боярским» Булыгиным острог был всего около 40 метров в длину и 20 метров шириной. По площади это меньше, чем привычный нам стандартный многоквартирный дом с тремя подъездами, но в то время для Сибири и Дальнего Востока это был крупный посёлок, почти город.
Помимо строительства острога, Андрей Булыгин в 1654 году отправил в Якутск собранную с окрестных эвенов меховую дань – 264 драгоценных шкурки соболей и чернобурых лисиц. В Москве того времени такой «ясак» оценивался в несколько тысяч серебряных рублей, целое состояние!
В следующем 1655 году острог Булыгина затопил разлив реки Охоты и новые укрепления пришлось строить в 7 верстах выше по течению. Документы XVII века сохранили подробные описания этого острога – бревенчатый частокол, высотою около 4 метров, на берегу реки Охоты образовывал треугольник, над которым возвышалась рублёная из дерева квадратная трёхэтажная башня, высотою около 10 метров. Внутри частокола располагалось семь больших изб и амбаров, где хранились припасы, оружие и собранная «меховая казна».
В начале 1676 года в Москву из Якутска прибыло первое подробное описание Охотского острога, его расположения и экономического значения. Сначала канцелярия Якутского воеводы описала нелёгкий и долгий путь к устью реки Охоты: «От Якуцка по Лене реке плыть до Алдана реки пять дней, а по Алдану реке вверх ходу до устья Маи реки четыре недели, а по Мае реке вверх ходу до устья Юдомы реки восемь дней, а по Юдоме реке вверх до Устьгорбинского зимовья десять дней, а от того зимовья осенним путем ходу на нартах до Охоцкого острожку к морю полпяты недели через хребет …»
Итого путь из Якутска в Охотск по рекам и волокам три с лишним века назад занимал почти 60 суток. В то время гарнизон Охотского острога составляли всего 44 казака, хотя по мнению якутского воеводы было «надобно в тот острожек служилых людей 150 человек». Помимо казаков в остроге постоянно проживали свыше 70 «аманатов», то есть заложников, родственников эвенских старейшин.
Наличие «аманатов» заставляло окрестные племена ежегодно уплачивать дань мехами соболей и лисиц. Ровно 340 лет назад, в 1676 году, из Якутска в Москву скрупулёзно докладывали, что в подчинении Охотска числится 1172 «ясачных тунгуса» – столько взрослых мужчин окрестных эвенских племён подчинились русской власти и согласились платить «ясак», меховую дань. В том году с них причиталось в царскую казну 2406 соболиных шкур. В Москве каждая такая шкурка стоила 3–4 рубля минимум, то есть за всю «меховую казну», поступавшую ежегодно из Охотского острога, в городах европейской части России можно было купить, например, 5 тысяч лошадей или тысячу хороших домов.
Казаки-первопроходцы, собирая царский «ясак», не забывали и свой карман, зачастую произвольно увеличивая размер меховой дани. И эвены, аборигены Охотского побережья, не раз восставали против сборщиков «ясака». В ходе таких бунтов и мятежей Охотскому острогу не раз пришлось испытать настоящие бои и осады. Так, в первые дни 1677 года около тысячи восставших эвенов-«ламутов» во главе с «князцом»-вождём Некрунко сначала, напав из засады, истребили 62 казака, шедших из Якутска в Охотск, а затем на рассвете 7 января осадили сам острог. Воины эвенов «в куяках и шишаках, и в наручах с щитами» захватили казачьи избы, расположенные вне острога, и начали обстреливать русские укрепления из луков.
«И стрел на острог полетело со всех сторон, что комаров» – так позднее описывал тот бой командир Охотского гарнизона «приказчик» Пётр Ярышкин. Происходивший из «тобольских служилых татар» Ярышкин был опытным воином, участником первого русского посольства в Китай, он сумел удачно контратаковать войско эвенов и использовать преимущество русского железного оружия против костяных копий и стрел. «И я, спрося у Спаса милости, – писал Ярышкин позднее, – с десятниками казачьими и с иными казаками вышел из острожку на вылазку дратца с тунгусами, и дралися с утра до ужина, и Божию милостию и царским щастьем от острогу тунгусов отшатили и из казачьих дворишек выгнали…»
В русском языке существует поговорка «Охота пуще неволи». Она означает, что желание человека, его стремление к чему-либо сильнее любых сложностей и преград. Эта мудрость про «охоту» и «неволю» особенно подходит к истории реки Охоты, городу Охотску и одноимённому морю – стремление к новым землям и добыче драгоценного меха оказалось сильнее всех трудностей и опасностей, лежавших на пути первопроходцев к богатым берегам и водам «Ламского акияна»…
В 1688 году, много переживший Охотский острог перенесли на новое место, расположив его в трех верстах от устья реки Охоты, на ее изгибе у самого моря. На сей раз построили уже основательные укрепления, не простой частокол, а знакомые нам по древнерусским городам настоящие деревянные стены, «рублёные в заплот», и две башни, в том числе одну высотою почти 20 метров.
К тому времени окрестное побережье Охотского моря было уже хорошо освоено первопроходцами, а местные племена эвенов-«ламутов» подчинились русской власти. Новые укрепления Охотска не изведали боёв и осад, но именно в таком виде город встретил XVIII век, когда ему пришлось стать главными морскими воротами России в Тихий океан.
В начале XVIII столетия казаки Охотского острога продолжали осваивать побережье одноимённого моря. Собирая меховой «ясак», они, на построенных в устье Охоты небольших кораблях-«кочах», доходили до реки Ямы, в 200 км северо-восточнее от современного Магадана.
К тому времени якутские казаки открыли и Камчатку, но первые изведанные дороги на полуостров были крайне трудны, путешествие по ним занимало более полугода. Один путь шёл на кораблях от устья реки Лены по водам Северного Ледовитого океана к устью реки Колымы, далее вверх по колымскому руслу и затем сушей к чукотской реке Анадырь. Второй «путь» шёл по суше, от Якутска более 2 тысяч км северной тундрой при помощи оленьих караванов через зимовья на берегах заполярных рек – Яны, Индигирки, Алазеи, Колымы и Анадыри. В районе Анадырского острога в центре Чукотки оба «пути» объединялись и далее на оленьих или собачьих упряжках шёл путь свыше тысячи вёрст до первых острогов на Камчатке.
Даже в наши дни совсем непросто пройти такими путями, тем более опасными и долгими они были три века назад. Известно, что за первые 15 лет XVIII века по пути из Анадырского острога на Камчатский полуостров погибло более 200 русских первопроходцев. Поэтому потребовалось найти более безопасную и удобную «дорогу» на Камчатку, и здесь свою роль сыграл Охотск, тогда единственный русский порт на дальневосточном побережье.
В 1713 году вышел указ царя Петра I об изыскании удобного морского пути из Охотска на Камчатский полуостров: «Идти с людьми в Камчатку морем». Но первые попытки пересечь воды «Ламского окияна» были неудачны – ранее первопроходцы плавали лишь вдоль берегов на маленьких речных «кочах», опыта строительства больших морских кораблей в Охотске не было. В единственном русском поселении на берегах Охотского моря тогда не имелось даже компаса.
Поэтому по новому указу царя Петра I в Охотск с Балтики и Белого моря направили группу опытных моряков и кораблестроителей. «С теми мореходцы и с плотники, – гласил грозный указ, – итти через Ламское море на Камчатский Нос без всякого промедления, а буде вы в том пути учнёте нерадение и мешкоту чинить для каких своих прихотей, или, не хотя великому государю служить, в тот путь вскоре не пойдете, или не быв на Камчатке и не взяв на Камчатке от государевых людей сведения, возвратитесь, за то вам, по указу великого государя, быть в смертной казни без всякого милосердия и пощады».
Опытные кораблестроители с необходимыми инструментами и снастями, включая компас, прибыли в Охотск осенью 1714 года. История сохранился для нас их имена – архангельские поморы Никифор Треска, Иван Бутин, Кондратий Мошков, Яков Невейцын, Кирилл Плоских, Варфоломей Федоров, Иван Каргопол и голландский матрос Андрей Буш. На морском берегу у Охотска устроили «плотбище», первую верфь. И 300 лет назад, в мае 1716 года был готов первый в тихоокеанских водах настоящий русский корабль, получивший символическое имя – «Восток».
ebooksa