Девушка-воин

А потом перекатился на бок, ближе к краю кровати и к застывшей в позе негодующего обвинения девице. Уже после этого вполне спокойно и обстоятельно накинул на себя и на свою партнершу простыню, чтобы могли выглядеть пристойнее. Сам он после этого сложил руки на груди и затих. Его дама же, принялась нервно всхлипывать, повизгивать и еще пытаться перетянуть на себя больше ткани, чтобы закрыться по самый подбородок.

– Милая! На сегодня все закончено. Ступай к себе, – это мужик говорил разнервничавшейся любовнице.

Его голос звучал вполне буднично, и теперь в точности был похож на голос завуча. Ну, все сходилось. Точно так же и не один раз тот обращался к студенткам и к Алисе, в частности. Было от чего оторопеть снова, раз лицо и тело у него были чужие. Вот, ведь, небывалая странность. Не в силах ее переварить Алиса только страшно таращилась и беззвучно открывала и закрывала рот, напоминая внешним видом рыбу, оказавшуюся выброшенной на берег.

А тут та голая женщина, явно тоже находящаяся, как бы, не в себе, послушно выбралась из-под простыни и бочком-бочком поползла с постели, стремясь дотянуться до своего платья, затерявшегося в конце кровати. Достала его и спешно натянула через голову на себя. К Алисе, наблюдающей за ее движениями без одобрения, старалась прямо на глаза не попадаться: отворачивалась и прикрывалась то рукой, то простыней, то платьем. Но та, все равно признала в ней работницу школьной столовой.

– Так это… Это… – вскинула она руку в сторону и указала перстом в охающую шатенку.

– Обойдемся без имен! – остановил ее окрик мужика, и девушка снова вздрогнула от того, что уж очень похож был приказной тон на манеру общения ее учителя. – А ты иди, иди. Хотя… Стой!

Тут он вскочил, да так резко, что от него попятились сразу обе женщины, находящиеся в комнате. Сорвал с постели все ту же простыню и обмотал вокруг нагого тела. Только потом оказался рядом с любовницей и властно и молча положил ей ладони на виски. Та тихонько ойкнула и только. А потом Алиса заметила, как изменилось ее лицо. Точно стерлись с него переживания и испуганное выражение.

– Теперь иди! И живи спокойно, милая.

– Это что сейчас было? – девушка перестала наблюдать за женщиной, устремившейся за дверь и в коридор, а все внимание обратила на мужика. – Это вы… Это как вы ее так ловко успокоили? Прямо в один момент! Раз! Руки приложили. Два! Страха как не бывало. Ловко! Ой! Ай! А мне… вы сейчас… что, тоже… того… Не подходи!!! – взвыла от страха, заметив, что тот подался в ее сторону. – Не то, как двину сейчас! – выставила в защиту руки.

– Не ори! – сверкнул тот на Алису глазами и в следующий момент подцепил со стула, стоящего рядом, балахон, что девушка считала по праву принадлежащим ее наставнику. Вот дела!

– Так ты… вы… – догадка казалась равносильной сумасшествию, поэтому никак не удавалось ее вымолвить.

– Нет у тебя к старшим почтения, однако, милая, – произнес мужчина совсем уж как завуч и оделся в его одежду. – И воспитание вдобавок хромает.

– Я сейчас в обморок упаду! – и, правда, покачнулась Алиса.

– Не думаю. Ты девица крепкая. Переживешь. И да, я – это я, – поправил на себе балахон и уселся в любимое кресло, но выглядел при этом все так же необычайно молодо, не то, что ранее. – Что же мне теперь с тобой делать, непутевая?

– То есть… Ну, надо же! – она смотрела на него во все глаза, пытаясь найти схожие черты, сравнивая с еще совсем не забытым образом старца. – Не похоже, что ваша борода была приклеена к этому лицу. Глаза прежние, и они мне и раньше казались какими-то по-молодому искрящимися. Но волосы, фигура и… нет, не может быть.

– Что тебе не так? Это мой другой лик. Понятно?

– Не очень. А если и так, то зачем оно надо? О, о! Нет, не отвечайте. До меня дошло. Если сейчас узнаю лишнее, то вы и мне положите руку на голову. Ведь, так? И я тоже выйду отсюда со счастливой и идиотской улыбкой во все лицо.

– Сообразительная! Еще о чем догадалась?

– А этот «лик»… это как я делаю на турнирах? – в запале от приоткрывшихся новых познаний девушка забыла все на свете и вмиг оказалась сидящей рядом на стуле.

– Нет. Другое. Ты просто морок на себя и на окружающих наводишь, а сама остаешься прежней. Поняла, о чем я? Я же меняюсь сам и полностью.