— Слышишь, Айнур, — они разглашают военную тайну — говорят о своем маршруте… Вот уж старший лейтенант задаст вам!..
Гозель говорила с мягким акцентом, и это даже нравилось Андрею. Он вслушивался в интонации ее голоса, но смотрел он на Айнур… Правда, стеснялся рассматривать в упор, но украдкой бросал на нее взоры.
Гозель, чувствуя, что парни растерялись, продолжала:
— Представляешь, Айнур, что было бы, если все ребята с заставы были такими, как этот художник и его друг? Нарушители так бы и прыгали как зайцы через границу! Нет, надо обязательно доложить начальнику заставы!
— Хватит тебе, Гозель, — неожиданно оборвала Айнур, — а то они еще подумают, что ты такая злая…
Айнур тихо засмеялась. Смех у нее был мягким, с переливами. Андрею показалось, что несколько голубей воркуют у него под окном в деревне, где он бывал в детстве у бабушки. Повеяло вдруг чем-то родным, близким… Ему захотелось, чтобы смех этой стройной туркменки звучал долго-долго…
Глядя на Айнур, рассмеялись все. Гозель сквозь смех сказала:
— Пусть думают, что я злая… Я такая и есть!
— На злую вы не похожи, — неожиданно заявил Ширали.
— Почему? — спросила Айнур.
— Злого человека можно без слов узнать, — серьезно добавил Ширали, — стоит только в глаза посмотреть внимательней…
— Учтите, девушки, это художник говорит, — сказал Андрей, — взгляд у них особый — сразу все схватывает…
— Ох, как мне нужен художник, — воскликнула Гозель. — Будьте шефом нашего детсадика! Помогите малышам. Нарисуйте на стенах зайцев, медвежат, лисичек! Ну, что вам стоит?
Друзья переглянулись, чуть заметно кивнули друг другу.
— Можно, — ответил Ширали, — только надо с начальником заставы договориться. Чтобы разрешил в свободное от нарядов время.
— Наш председатель Кушван-ага с кем угодно общий язык найдет, — заверила Гозель.
— Мы — вам, вы — нам, — улыбнулся Андрей.
— Ой, Айнур, он как продавец Мамед, торговаться начинает, — произнесла Гозель.
— Мы вам — зайчиков и медвежат нарисуем, а вы нам — хорошие книги из библиотеки… Идет?
— Идет, — согласилась Айнур.