– Да, изначально Кониас Браге был очень уважаем в ордене, проводил много времени в библиотеке. Он читал много первоисточников, античных философов, средневековых богословов, научных трактатов нового времени. Изучал труды Авиценны65 и да Винчи66. Это привело его к выводу, что наука не может опираться на католицизм, – поправив на носу безвкусные очки с толстенными линзами, учительским тоном сказала экскурсовод. – Поговаривали, будто Кониас Браге увлекся мистикой и оккультизмом. Конечно же, он держал это втайне, но все же некоторые достопочтенные иезуиты хотели изгнать его из ордена, когда подобные слухи распространились.
– Но его так и не изгнали?
– Нет, Браге был весьма обеспеченным. Его отец имел огромные владения с внушительным годовым доходом. Потом они перешли к Кониасу. После указа об упразднении ордена иезуитов вся надежда была на Браге, он был довольно молодым и очень богатым. Иезуиты надеялись на его заступничество. Он полностью спонсировал экспедицию в Российскую империю, где под патронажем Екатерины Великой оказывал содействие князю Оболенскому в создании знаменитого университета. Вы же из России? Должны знать это учебное заведение.
– Вы сказали, что Браге увлекся мистикой и оккультизмом?..
– Да. Его поездка в Россию была интересна ему с мистической точки зрения. Он прочел о том, что в стране суровых зим есть загадочное место с особой энергетикой. Браге загорелся идеей найти то место и построить там дворец мудрости и силы, – девушка усмехнулась, давая понять, что считает эту затею несерьезной. – Вы же понимаете, что по той же легенде Кониасу Браге это удалось, а дворцом мудрости стал тот самый российский университет?
– Дворец мудрости и силы?
– Браге утверждал, что для того, чтобы достичь высот, необходимо сочетать в себе силу и мудрость. Он называл свою идею «Благой вестью» по аналогии с Архангелом Гавриилом, принесшим «Благую весть» Деве Марии, что та станет матерью Христа. Кониас Браге говорил о создании новых идеальных людей, которые будут сочетать в себе ум, красоту и физическую силу.
– Его не казнили за еретичество после такого?
– Хотели, но даже до суда не дошло дело. Самому ярому противнику Браге – Дону Хуану, иезуиту испанского происхождения, это практически удалось, но одним утром его нашли мертвым в своей келье. Ходили слухи, что Браге имел к этому отношение, но никто не стал развивать эту тему. Ну, не будем отвлекаться и пойдем дальше, – вздохнула девушка и махнула нам рукой. – Зал необходимо закрыть. Мы и так долго оставались здесь.
Экскурсовод заперла массивные двери барочного зала и убрала ключ в карман. Про себя я отметила, что двери закрываются только на один замок. Значит, безопасность библиотеки должна обеспечивать мощная сигнализация.
Мы остановились в фойе библиотеки, где разместился один из старейших музеев Европы, открытых для посещения – музей математики. Мое внимание привлекли книги, это были рукописные копии фолиантов, хранившихся в Национальной библиотеке. Я внимательно осмотрела каждую в надежде обнаружить ту, что мы искали. Но, конечно, ни одна из них не была заветным манифестом. Вряд ли такой важный документ хранился бы на всеобщем обозрении.
Пока экскурсовод рассказывала нам про секстант67, которым пользовался Иоганн Кеплер68 и астрономические часы, Смирнов незаметно от всей группы вернулся к дверям в библиотеку. Я не видела, что именно он делал, но уже через несколько минут он с довольным лицом присоединился к нам.
После математического музея экскурсовод повела нас в Астрономическую башню. В первом Меридианном зале она показала астрономические приборы, и в том числе «камеру-обскуру»69 – прибор, с помощью которого и по сей день измеряется «пражский полдень». Измерение проводится с помощью натянутой на полу струны, которая точно соответствует пражскому меридиану, и отверстия в стене. Через отверстие попадают солнечные лучи, которые на полу или стене образуют колечко. Это колечко можно видеть на полу в период между половиной двенадцатого и половиной первого часа астрономического времени. В тот момент, когда световое колечко пересекается струной, и наступает пражский полдень. Удивительное приспособление. Возможно, оно не меньше чем труды философов, помогло Браге с его собственной философией. Он видел, что может современная наука и отрицал устаревшие католические догматы.
– Да, тяжко им было без часов, – шепнул Смирнов, незаметно ко мне подкравшийся сзади.
– У них были часы, солнечные. Думаю, нам их покажут, – быстро ответила я и прошла дальше, стараясь не привлекать к нам внимания.
– Теперь поднимемся наверх, где вы сможете сделать фото города с высоты птичьего полета! – с придыханием сказала экскурсовод и тут же погрустнела. – А я с вами попрощаюсь. Спасибо за экскурсию, было приятно вести такую группу и особенно – отвечать на вопросы, – она взглянула на меня. – Редко встретишь таких просвещенных туристов.
Со смотровой площадки Клементинума открывался потрясающий вид на сердце Праги. Ни морозный воздух, ни ветреная погода не могли испортить магию момента. Я наслаждалась красотой города и даже не заметила, как ко мне подошел Смирнов. В эту минуту я была рада, что он оказался рядом. Мы молчали будто незнакомцы, но слова были не нужны, достаточно было легкого прикосновения к моей руке и вскользь брошенного «рад, что здесь с тобой».
Обсудить дальнейшие действия и поделиться тем, что удалось выяснить на экскурсии в Клементинуме, мы с Димой решили за обедом. Отыскав недалеко от центра подвальное кафе под забавным названием «У Чипа», мы спустились в него и устроились, как обычно у дальнего столика. Опять Дима взял на себя выбор блюд, заказав еды на целый пир, а вот от алкоголя на этот раз предпочел отказаться, понимая, что нам нужна ясная голова.
– Ну, что скажешь? – я сразу перешла к делу, как только официант ушел.
– Охранная система сильная, но я думаю, наши ребята смогут с ней справиться, – улыбнулся Смирнов.