Случаются моменты, когда ты смотришь на старого знакомого по-новому, и тот, к кому ты привык, оказывается совершенно другим человеком. Грубый, неотесанный мужлан Смирнов на самом деле был неопытным в любовных делах мужчиной… А ведь глядя на такого красавца, я не могла предположить, что он не искушен женским вниманием. Я помнила, как впервые увидела его, как мы повздорили, как он грубил и не скупился на едкие, а порой беспардонные замечания. Дима показался мне высокомерным, излишне самоуверенным нахалом. Я принимала в штыки его странные поползновения в мою сторону, не понимая, что на самом деле так он пытался ухаживать.
Смирнов не единожды твердил, что у него есть ко мне чувства, что я ему нравлюсь. И теперь стало понятно, каким нелегким было это признание, но тогда я отвечала Диме лишь недоверием. У меня самой не было опыта общения с парнями, может быть, поэтому я не допускала мысли, что Дима искренен? А ведь я уже давно его любила. Да, после нашей чудовищной первой ночи мою любовь перекрыло чувство глубокой обиды. Я даже позволила себе заблуждаться, думая, что прежняя симпатия прошла. Это было не так. Мне удалось заглушить любовь обидой, но сила последней постепенно ослабевала, а чувства к Диме только крепли.
Рано утром я услышала шум в гостиной. Электронные часы показывали всего шесть тридцать, а Смирнов уже встал? Но тут я вспомнила про его встречу с начальством и решила проводить Диму на работу. Как бы сильно мне ни хотелось спать, я слишком нуждалась в Смирнове, чтобы ждать, когда он вернется. Под раскатистый храп Ларисы я аккуратно выскользнула из спальни.
– Ланская? Чего встала? – удивленно вопросил он, но все слова разом застряли в горле, стоило его увидеть. Дима только вышел из душа. Он стоял босиком с мокрыми волосами в одних спортивных штанах, а по обнаженному торсу скатывались капельки влаги. – Лер, ты язык проглотила?
– Нет. Я… пойду умоюсь…
Я проскользнула мимо Димы в ванную и сразу окатила ледяной водой раскрасневшееся лицо. Почему-то сейчас, зная Димины чувства, я дико смущалась в его присутствии. Ну вот, совсем как первоклашка! Теплый душ только разбередил бабочек в животе, аромат мужского геля для душа пробуждал самые сокровенные мысли и желания. Нужно было успокоиться – выпить крепкого кофе и снова стать мало-мальски серьезной. Наваждение прошло, стоило выйти из ванной и увидеть взволнованного Диму. Он думал только о работе, боялся и переживал за наше расследование.
Через полчаса я сидела, забравшись с ногами на стул, согревая ладони кружкой горячего кофе, и наблюдала за тем, как собирается Смирнов. Он мерил шагами гостиную, суетился, бубнил что-то себе под нос, укладывал в кожаный портфель какие-то бумаги, потом доставал их, проверял и убирал снова. Лариса еще спала, сотрясая стены дома своим храпом, и я радовалась, что осталась наедине с Димой.
– Дурацкий галстук, – пробормотал он, сдергивая с шеи очередную удавку. – Сегодня все валится из рук.
– Я помогу…
Дима не успел ответить, как я подскочила со стула, подняла с пола терракотовый галстук и аккуратно протянула его под накрахмаленным воротничком кремовой рубашки. Стоило оказаться так близко к нему, почувствовать горький запах одеколона, так отлично дополняющий мужественный образ Смирнова, как я поддалась чувствам. Привстав на мысочки, я легко поцеловала его в губы.
– Это… что? – выдохнув мне в губы, вопросил он.
– На удачу, – прошептала я и, закусив губу, понадеялась, что он немедленно захочет продолжения, вместо этого Дима отшагнул.
– Спасибо, – пробубнил он и… смутился?
– Не переживай, мы столько всего выяснили, они обязательно оценят работу и продолжат финансировать расследование! – уверила я, потому что сама не сомневалась в этом.
– Ты знаешь?
– Лариска рассказала.
– Надеюсь, так и будет… Тем более, у меня есть манифест как доказательство, что в Праге мы не прохлаждались, – ухмыльнулся Дима.
– Манифест, который ты мне так и не показал! – обиженно надулась я.
– Обещаю, что как только вернусь, дам тебе его прочитать. А сейчас нет времени.
– Ну вот… опять потом… – скрестив руки под грудью, я отвернулась от Димы, но он, ухватив меня за талию, снова развернул к себе. Стоило ему коснуться меня, как сердце пропустило удар, а живот словно скрутило в канат. Я шумно выдохнула, и Смирнов ухмыльнулся.