Геймекер

Михалыч даже подумал, что азартная игра возникла как форма замещения «комплекса риска» – компонента либидо настоящего мужчины, в отсутствии его естественного носителя – неконтрацептированной женщины. Литератор подозревал – сам Фройд был бы не прочь развить эту мысль, если бы она пришла ему в голову.

На основе размышлений, он предложил открыть в борделе особое отделение для «больших мальчиков», секс в котором (как и прочие барно-банно-бильярдные развлечения) не был бы бесплатным. Он не был бы бесплатным не столько в отношении мизерных сумм уже почти до бесконечности обесценившегося порева, сколько в плане реального воздействия на судьбу, какой и должна быть действительно правильная жизнь для немелкого мужика.

Несмотря на то, что коллеги сочли эти рассуждения бредом сивой коблы, однако спорить с ним не стали. Нового программного обеспечения филиал не требовал. Специфика сводилась к особенностям антуража его организации, которые находились как раз в ведении Литератора.

Такое отделение открыли. Как ни странно, хотя и медленно, оно начало обрастать клиентами и приносить неплохой доход фирме.

Глава 25

– Пора начинать работу над «Машиной времени».

Сложив из листа бумаги остроконечный самолетик, Михалыч подбросил его в воздух.

Самолет, описав дугу, бухнулся на стол, где стоял довольно большой, густо заросший водорослями мерно булькавший аквариум. Десяток рыбешек сразу же бросились в то место, куда уткнулась бумажная птица, и принялись бестолково тыркаться в стекло. Судя по суете, которую они устроили, скотину не кормили уже неделю. Штатный аквариумный гуру, который раз в месяц приходил колдовать над всеми аквариумами фирмы, постоянно напоминал им, что недокорм этих созданий гораздо полезней перекорма, и что кормить их нужно не чаще, чем через день. Однако, мужики вспоминали о них и того реже.

Литератор нехотя встал, достал банку с кормом и насыпал крошек в воду. Рыбки, устроив чехарду, поднимая брызги и едва не выпрыгивая из стеклянного водоема, моментально подъели угощение.

Кивнув на них, Программист хмыкнул:

– Хорошо не Кристинкина гадюка!

Незадолго до своего свержения Кристина закупила для фирмы несколько аквариумов для воспитания эстетических чуйств, релаксации и создания благоприятного психологического климата.

В своем кабинете она поставила такой же. Без воды, но зато с габонской гадюкой.

Змея была не очень большая – метра полтора длинной, однако толщиной с мужское бедро. При появлении посторонних она проявляла к ним повышенный интерес, поднимая свою бледно-поганую, желтоватого цвета башку размером с головку годовалого ребенка. Раскачиваясь за стеклом, она внимательно следила за визитерами мертвенным, немигающим взглядом, чуть слышно, но жутко шипя и делая выпады, когда те приближались слишком близко. Иногда она неправильно рассчитывала расстояние и с налета билась в стекло. Стенка аквариума вздрагивала, словно от удара молотком, на ней оставались засечки от костяных наростов на морде змия и полосы вязкого, янтарного цвета медленно стекавшего яда. После пары таких бросков у посетителя обычно отказывали почки, а после трех, развивалось прединфарктное состояние. Хорошо, что никто из бордельеров, до того, ни тем, ни другим не страдали.

Кристина кормила змею симпатичными, рыжеватого цвета декоративными мышками раз в неделю, по понедельникам, когда народ собирался на планерку и рассаживался за стоящим поодаль столом.

Увидев перед собой мышонка, змея сначала замирала, выпуская раздвоенный оранжевый язык, а затем бросалась на бедную животинку, обвиваясь вокруг нее, червеобразно пульсирующим клубком, который медленно заглатывал таращившее черные бусинки несчастных глаз, еще живое, тонко пищавшее животное. Ни привыкнуть, ни оторвать взгляд от этого зрелища было невозможно. Нужно ли говорить, что планерки стали проходить очень организованно. Посторонние разговоры прекратились. В присутствии этой твари, никто даже не пытался издать лишние, не относящиеся к делу звуки, лишь по необходимости односложно отвечая на настоятельные и повторные вопросы Кристинки.

Особый трепет вызывало то, что она сама, без посторонней помощи ухаживала за этим Габонским гадом.

Когда до него доходили руки, она включала особый сигнал, оповещавший сотрудников, что змеиная клетка открыта, и беспокоить начальницу не стоит. Нужно ли говорить, что всякая жизнь в коридорах и кабинетах тут же замирала, лица бледнели, двери захлопывались, все сослуживцы непроизвольно задирали ноги, поднимая их как можно выше от пола. Даже сам Сыч, несмотря на брутальную внешность и, действительно, неробкий характер, в этот момент, как ни пытался, не мог обнаружить у себя ни малейших признаков биений крови на пульсовой артерии.

Кристина, специальным крюком, загоняла аспида в переносную клетку и лично очищала аквариум от продуктов его жизнедеятельности. Скукоженные, покрытые поблекшей шерсткой останки ранее проглоченного грызуна, она нарочно бросала на пол у двери кабинета в целлофановом пакете. Якобы для уборщицы.

Повторный звонок сообщал об успешном завершении процесса, вызывая священный трепет в отношении начальства, авторитет которого возрос почти до космических масштабов.