– Мы отправимся гулять, и ты сыграешь мне на арфе. Я давно не слышала, как ты поёшь.
Бард с облегчением рассмеялся:
– Тогда приглашаю мою леди на прогулку в честь нашей помолвки!
Он запоздало вспомнил, что в таких случаях принято становиться на колено перед дамой, и даже попытался это сделать, но затёкшие ступни подвели – Элмерик едва удержался на ногах, нелепо взмахнув руками в воздухе.
Он покраснел.
– Прости… я глупо, наверное, выгляжу?
– Не глупее, чем обычно. – Брендалин вложила ладонь в его руку. – Идём уже! Оставим все церемонии на потом, когда ты получишь ответы на ещё не написанные письма.
– Главный ответ я уже получил. Мне ведь не послышалось? Скажи это ещё раз!
– Я согласна, – повторила девушка; в её в глазах плясали озорные искорки. – Мне кажется, наши судьбы давным-давно связаны. Поэтому знай: если ты вдруг передумаешь, я очень сильно рассержусь на тебя, Элмерик Лаверн!
– Да никогда!
Она хотела ещё что-то сказать, но бард не оставил ей такой возможности. Повинуясь порыву, он коснулся губами губ своей наречённой – сперва осторожно, потом немного настойчивее… Когда спустя пару мгновений они всё же опомнились и разорвали поцелуй, сердце Элмерика пело от счастья.
– Я уже знаю, что сыграю для тебя, – признался бард, едва они вышли из дома. – В день нашей встречи я решил сочинить балладу в твою честь. И вот наконец-то дописал.
– О, я польщена! – Брендалин поклонилась ему.
Они спустились по склону холма, перешли вброд ручей и устроились на поляне между двух вековых дубов, росших вдалеке от дороги. Там легко было скрыться от чужих любопытных взглядов. Сквозь желтеющую осеннюю листву пробивалось солнце, и оттого казалось, что всё вокруг – поле, деревья, трава под ногами и даже само небо – залито светлым эльфийским золотом. Таким же золотом сияли и волосы Брендалин. Сейчас она была ещё прекраснее, чем обычно.
Кажется, даже вездесущие младшие фейри, вечно норовившие сунуть свой нос куда не следует, решили оставить в покое двух влюблённых. Ветер стих, ни одна травинка не пошевелилась, и ни единого листка не упало с дерева, пока Элмерик пел свою балладу:
Когда-то он написал эти строки, едва надеясь на взаимность. Теперь же в сердце крепла уверенность, что именно с этой девушкой он хотел бы разделить жизнь. И пусть старики говорят, что первая любовь недолговечна, как мартовский снег, Элмерик знал: иногда и мудрые ошибаются.
На склоне холма Брендалин нарвала букетик диких фиалок. Те должны были давно отцвести, но почему-то запоздали. Лето закончилось, природа увядала, но Элмерику грядущая зима была не страшна.
Звуки арфы лились, будто медовое вино в праздничную чашу, и каждая струна пела о счастье, которое не под силу вынести одному человеку. Зато вдвоём нести эту ношу было удивительно легко и сладко…