Эльфийский подменыш

– Споёшь? – Мартину, казалось, мелкий дождь был нипочём, и немудрено – холмогорский клетчатый плед не пропускал влагу, если, конечно, не стоять в нём часами под ливнем.

Элмерик вздохнул.

– Я ещё не дописал. Наверное, это была плохая ночь для песен.

В низине начинал собираться густой туман, обещая хоть и ненастный, но безветренный день.

– Тебе виднее. – Мартин сорвал с ветки большущее золотое яблоко и откусил кусок. – Ты же у нас не первый год бард.

– Кстати, всё хотел спросить: а ты сам чем занимался до того, как решил податься к Соколам?

Элмерик тоже потянулся за яблоком, дёрнул ветку на себя и ойкнул от неожиданности – влага, скопившаяся на листьях, обрушилась на него дождём. Яблоко, которое он сорвал, с другого боку оказалось гнилым. Бард выбросил его на землю и вытер испачканную руку о штаны. Со вторым ему повезло немногим больше: оно оказалось целым, но невыносимо кислым.

Мартин ответил далеко не сразу. Сперва он отвёл взгляд и задумался, будто прикидывая, что стоит рассказывать, а о чём лучше будет умолчать. Когда Элмерик уже было решил, что тот не расслышал вопроса, он, наконец, вымолвил:

– Я был тэном у Хауэлла, тана Залива. Потом – совсем недолго – рыцарем короля. После этого стал лесным разбойником. И вот решил податься сюда.

– Рыцарем? – опешил Элмерик. – Настоящим? Сколько же тебе лет?

Дождь усиливался, и Мартин счёл за лучшее тоже спрятаться под деревом, – теперь они стояли совсем рядом. Бард заметил, что сапоги приятеля по голенища вымазаны в свежей глине. На мельничном дворе такой не водилось, зато в лесу её было в избытке. Значило ли это, что Мартин ходил ночью в лес?..

– Больше, чем кажется. Но я получил рыцарское посвящение довольно рано – в девятнадцать. Только это всё в прошлом и ныне нет никакой нужды именовать меня «сэр». Разбойничья стезя лишает этой привилегии.

Мартин как ни в чём не бывало принялся счищать грязь с сапог веточкой, подобранной тут же, под деревом. Подозрительного взгляда барда он не замечал. Или, может, умело делал вид, что не замечает.

– Рыцарство можно заслужить вновь, – утешил его Элмерик. – Когда мы станем настоящими Соколами, может, нас посвятят в рыцари Его Величества? Было бы здорово!

Бард знал, что рыцарский титул давали не только воинам, но и чародеям, если те отличились на королевской службе. А Соколы, наверное, не раз совершали подвиги во славу короны. Значит, многие из них уже могли быть рыцарями. Даже хромоногий и вечно хмурый мастер Патрик, или похожий на писаря улыбчивый толстяк мастер Дэррек, а может быть, и молчаливый, но вспыльчивый мастер Флориан. Вот было бы здорово заявиться в Тригорицу к отцу при всех регалиях – с рыцарской цепью, мечом и шпорами! Тот тогда бы не стал пенять Элмерику за побег и, может, наконец, начал бы хоть немного гордиться единственным сыном. Но мечты, увы, пока были слишком далеки от реальности. Бард вздохнул: уже столько времени прошло с тех пор, как он ушёл и начал жить своим умом, но одобрение отца оставалось для него по-прежнему важным.

– Может, и посвятят, – не стал спорить Мартин. – Если будем достойны. Посмотрим. Сперва доучиться надо.

Элмерик кивнул. Пожалуй, он и впрямь слишком торопил события, но мечтать же не запретишь! Мысли о покинутом доме навевали на него тоску, как и этот совершенно осенний дождь, говоривший о том, что лету скоро конец.

– А почему ты ушёл из рыцарей в разбойники?

Бард прислонился спиной к шершавому яблоневому стволу и широко зевнул. Глаза совсем уже слипались, даже бодрящий воздух не помогал. Кажется, пережить этот день будет сложнее, чем ему думалось.

Мартин доел яблоко и метким броском отправил огрызок за изгородь.