В огонь и в воду

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ну, так что же? – спросил Гуго.

– Гм! вы очень красно рассказываете, граф! Положим, это не мешает, но надо еще, чтоб и дела отвечали словам.

– Мне не приходится слишком хвалить себя, но мне кажется, что после того, что я сделал в Сен-Сави…

– Правда, вы вели себя отлично… Рыцарь из волшебных сказок не поступил бы лучше. Но эту удаль вы показали только, защищая честь своего имени; а мне… мне бы хотелось таких же подвигов из за меня. Посмотрите на меня хорошенько: разве мне не позволительно желать этого, скажите сами?

И она подставила ему к самым глазам такое живое, хитрое и соблазнительное личико, что его так и ослепило.

– О! разумеется! – отвечал он.

– Отлично! – продолжала она, – вот это так ответ: и взгляд и выражение – все тут, как следует.

– Но какие же вам нужны подвиги?

– И одного с меня было бы довольно.

– Да укажите же мне, что именно?

– А если б и указала, вы бы не отступили?

– Нет, даю вам честное слово.

Брискетта шла все тише и тише, обламывая попадавшиеся на дороге веточки. Глазки её блестели каким-то дьявольским огнем; улыбка играла на устах; по всему было ясно видно, что ею овладела какая то безумная фантазия:

– Ну, что же? – повторил Гуго, который в эту минуту не задумался бы сразиться со сказочным драконом садов Гесперидских, чтоб только доказать свою любовь.

– Мне всегда казалось, – отвечала Брискетта, – что если б кто-нибудь решил сделать для меня тоже самое, что совершил когда-то один испанский рыцарь из одного хвастовства, то он мог бы смело взобраться на балкон домика Вербовой улицы.

– Вы там живете, кажется?

Брискетта кивнула головой вместо ответа.

– А что же именно он сделал, этот испанский рыцарь? – проговорил Гуго.

– А вы разве не знаете этой истории? Раз как-то в праздничный день, на виду у всех жителей, он храбро съехал верхом с Пустерлей.

– А потом?