– Да говорите же, умоляю вас! – сказала она; да, я теперь помню… Ведь вы мне говорили, что вас скоро призовут опять ко Двору, что король возвращает вам свое благоволение, что друзья убеждают вас поскорей приехать, и что даже было приказание…
Она не в силах была продолжать; у ней во рту пересохло, она не могла выговорить ни слова.
– Луиза, ради Бога…
– Нет, – сказала она с усилием, – я хочу все знать… ваше молчание мне больней, чем правда… чего мне надо бояться, скажите… Это приказание, которое грозило мне… Правда ли? оно пришло?
– Да; я получил его вчера, и вчера у меня не хватило духу сказать вам об этом.
– Значит, вы уедете?
– Я ношу шпагу: мой долг повиноваться…
– Когда же? – спросила она в раздумье.
– Ах! вы слишком рано об этом узнаете!
– Когда? – повторила она с усилием.
Он все еще молчал.
– Завтра, может быть?
– Да, завтра…
Луиза вскричала. Он схватил ее на руки.
– А! вот он, страшный час, – прошептал он.
– Да, страшный для меня! – сказала она, открыв лицо, облитое слезами… – Там вы забудете меня… Война, удовольствия, интриги… займут у вас все время… и кто знает? скоро, может быть, новая любовь…
– Ах! можете ли вы это думать?…
– И чем же я буду для вас, если не воспоминанием, сначала, быть может, живым, потому что вы меня любите, потом – отдаленным и, наконец, оно неизбежно совсем исчезнет? Не говорите – нет! Разве вы знаете, что когда-нибудь возвратитесь сюда? Как далеко от Парижа наша провинция и как счастливы те, кто живет подле Компьеня или Фонтенбло! Они могут видеться с тем, кого любят… Простая хижина там, в лесу была бы мне милее, чем этот большой замок, в котором я задыхаюсь.
Рыдания душили графиню. Колиньи упал к ногам её.
– Что же прикажете мне делать?.. Я принадлежу вам… прикажите… остаться мне?..