– Вы сделали бы это для меня, скажите?
– Да, клянусь вам.
Графиня страстно поцеловала его в лоб.
– Если б ты знал, как я обожаю тебя! сказала она. Потом, отстраняя его:
– Нет! ваша честь – дороже спокойствия моей жизни… уезжайте… но, прошу вас, не завтра… О! нет, не завтра!.. еще один день… я не думала, что страшная истина так близка… она разбила мне сердце… Дайте мне один день, чтоб я могла привыкнуть к мысли расстаться с вами… дайте мне время осушить свои слезы.
И, силясь улыбнуться, она прибавила:
– Я не хочу, чтоб вы во сне видели меня такою дурною, как теперь!
И опять раздались рыдания.
– Ах! как тяжела бывает иногда жизнь… Один день еще, один только день!
– Хочешь, я останусь?
Луиза печально покачала головой.
– Нет, нет! сказала она, это невозможно! Завтра я буду храбрее.
– Что ты захочешь, Луиза, то я и сделаю. Завтра я приду опять и на коленях поклянусь тебе в вечной любви!
Он привлек ее к себе; она раскрыла объятия и их отчаяние погасло в поцелуе.
На рассвете, когда день начинается, разгоняя сумрак ночи, человек повис на тонкой, едва заметной веревке, спустившейся с вершины замка до подошвы замка Монтестрюка. Графиня смотрела влажными глазами на своего дорогого Колиньи, спускавшегося этим опасным путем; веревка качалась под тяжестью его тела. Крепкая шпага его царапала по стене, и когда одна из его рук выпускала шелковый узел, он посылал ею поцелуй нежной и грустной своей Луизе, склонившейся под окном. Слезы её падали капля за каплей на милого Жана.
Скоро он коснулся ногами земли, бросился в мягкую траву, покрывавшую откос у подошвы скалы, и, сняв шляпу, опустил ее низко, так что перо коснулось травы, поклонился и побежал к леску, где в густой чаще стояла его лошадь.
Когда он совсем исчез из глаз графини в чаще деревьев, она упала на колени и, сложив руки, сказала:
– Господи Боже! сжалься надо мной!
В эту самую минуту граф де Монтестрюк выходил с пустыми руками из игорной залы, где лежали в угле три пустых кожаных мешка. Он спускался по винтовой лестнице, а шпоры его и шпага звенели по каменным ступеням. Когда он проходил пустым двором, отбросив на плечо полу плаща, хорошенькая блондинка, которая ночью сидела подле него, как ангел-хранитель, а была его злым гением, нагнулась на подоконник и сказала, глядя на него:
– А какой он еще молодец!