Вот бы костерок развести и картошки напечь. Только тут нельзя костерок-то, да и не из чего, ни одного деревца, куда хватает глаза.
Каньоны, водопады, холмы ― этого сколько угодно, а лесов нет.
Пока с отцом палатку ставили, песцы приходили. Три штуки. Я сначала не понял, ни разу не видел до этого ― чёрные, лиса-не лиса, собака-не собака.
Отец после этого достал бутылку виски, на землю отлил немного и сказал ― «О исландские тролли, спасибо за чудесный день»!
Я же говорю, все с прибабахом.
Хотя день и правда был чудесный.
Любой день, когда с неба не льёт и ветер с ног не сбивает, чудесен.
И Алекс, урод, вылез откуда-то и завопил ― «О Тину навни о Один!»
Откуда только выкопал?
Шаги я поздно услышал, замечтался.
Рядом со мной плюхнулся Алекс, я сел и сверкнул на него глазами.
Интересно, у меня такой же бараний вид, когда я нажрусь от пуза?
Алекс протянул мне большую кружку горячего чая и бутерброд.
– Идем, мама зовёт ужинать.
– Не буду я эту гадость из пакета есть, рассольник Ленинградский!
Я откусил большой кусок от бутерброда и проглотил, почти не жуя.
– Не, она пюре сделала с селедочным маслом и сосисками! Че ты злишься то?
Я откусил еще, прожевал бутер и спросил:
– Это ты плохое слово на машине написал?
– Не-а, чесслово!