Я вздрогнула от толчка под ребро, у носа – экран телефона с фотографией вылитого японца. Кажется, я что-то пропустила.
– А он не японец?
Я – сама вежливость.
Я вежливый человек.
Я лечу в страну вежливости.
Японцы самые вежливые люди в мире. Надо и мне привыкать.
Соседка подмигнула и расхохоталась:
– Прилечу – узнаю.
– Симпатичный, – я слегка отодвинулась, насколько это возможно вообще – отодвинуться.
– А то!
– Жених?
– Смотри выше, – тычет пальцем вверх.
Да не хочу я никуда смотреть, отстаньте.
Я в Киото уже.
И я совершенно спокойна.
Мы с Верчиком самые спокойные женщины в мире.
Мы шагаем по золотистым от утренних лучей улицам, стряхиваем лепестки с волос и подруга смеётся, нашёптывая разные байки об обычаях японцев. Что правда, что нет, мне ещё предстоит разобраться самой в эти десять дней.
Верка машет руками, я восторженно глазею на деревянные пагоды, на тонкие, с молодыми листочками, деревья умэ. В парковых озёрах, как в потемневших от времени зеркалах, отражается небо и крыши, летящая птица – чуть неясно и в лёгкой мистической дымке. Мы кормим печеньем всех оленей, что попадаются нам по пути, и на душе становится легко, прозрачно, как в детстве.
«Я поднялся на холм,
Полон грусти – и что же: