Я не поняла, с чего соседка вдруг полезла в свой баул перед посадкой, но:
– Кажется, кошелёк украли, прикинь? – в её голосе столько растерянности. – Видать, в аэропорту. Или в кафешке забыла, вот растяпа! Что теперь делать буду? Можно я тебе на коленки сумку вытряхну?
Да твою ж дивизию! Чувствую, не только Тахирке достанется, но и нам с Верчиком, пока мы попутчицу доставим в его японские рученьки. Или что там у змеев бывает?
А, может, это и к лучшему. Шанс. Спасёт даму сердца из трудной ситуации, глядишь – сладится. Не знаю, как там у меня с моим капитаном сложится после храма, но Тахиро-сан походу уже помолился духам. Оконинуси-но-Микото* – точно.
– Вытряхивай, – разрешила.
Я спокойна.
Я совершенно спокойна.
Я в отпуске. Здравствуй, Япония!
Примечания.
* стихи японских поэтов из интернета, разные авторы и источники.
*бог любви.
Наталья Литвякова @natalia.litviakova
Возвращение в Токио
Перелистываю страницу. Воздух наполнен солнцем и криками чаек. Временами хочется покрутить ручку приёмника и сделать голоса птиц немного тише. Оставить только шум моря, он напоминает мне шуршание бумаги. Может, поэтому я люблю книги так же сильно, как море.
Мама думала самолётом. Из Владивостока два с половиной часа, и ты в Токио. Я же выбрал паром: неполных три дня пути, а за бортом синяя кричащая вселенная. Можно насладиться пейзажами и выветрить из мыслей ненужную суету, заглянуть краем глаза в Южную Корею. Мама, в конце концов, сдалась.
Мама никогда не хотела замуж, но под напором родителей сдалась и после мечтала лишь об одном: развестись. Работала она переводчиком с японского. И, когда подвернулась возможность уехать в командировку в Токио, тут же согласилась.
Весна. Цветение сакуры. Случайный прохожий, предложивший показать Токио. Мать не была импульсивной, но именно тогда все и случилось. На следующий день он не пришёл на встречу, и на следующий день тоже. Телефонами они обменяться не успели. Единственное, что у неё осталось, это томик стихов, который отец подарил ей.
Приехав во Владивосток, мама подала на развод, а через девять месяцев появился я, точная копия своего японского отца, вот только глаза немного светлее. Она назвала меня Макото. С японской внешностью и именем в школе мне пришлось не сладко, но я выдержал. Матери тоже было нелегко. С работы пришлось уйти и устроиться переводчиком документации в порту.
Отплываем из Тонхе. Переворачиваю страницу.
– Макото, ― мама присаживается рядом, ― думаю, она должна быть у тебя. ― Протягивает мне потертую книгу.