Девять пляшущих мужчин

При таких встречах разговор не ведется, чем меньше знают друг о друге, тем безопаснее сделка. Курьер достал из машины сверток. Развернул его, зажав в руке длинный колющий предмет. Резко повернулся к Герману и нанес ему удар в область печени, с трудом вынимая предмет обратно…

– Через океан плывет великан, а ус во рту скрывает… – хладнокровно сказал убийца.

***

На дне огромного бункера, словно на глубине пересохшего колодца, Мирон ощущал себя лягушонком, маленьким и беспомощным, потерявшимся, но с огромным желанием вернуться домой. Ситуация катастрофически вышла из-под контроля. Он поднимался к очевидной, подстерегающей его смертельной опасности.

Было такое ощущение, что он снова в проекции иллюзорного мира, игровой вымышленной вселенной, где «Девять пляшущих мужчин» – словно девять потраченных в ходе игры фишек. Где каждая фишка – это одна жизнь.

Мирон при подъеме не вел подсчет этажности пройденных лестничных пролетов. Возможно, он как раз был на девятом этаже. Пусть это и не так, но мысль давала надежду. Число девять стало для него пожизненным проклятием, но, возможно, оно окажется спасением.

Дверь была немного приоткрыта. Что было за ней – оставалось неизвестно. «Западня, удар исподтишка или газ, и я не проснусь?» – размышлял Мирон, осторожно открывая дверь в светлую комнату секретного бункера. Там он сразу же увидел сидящего по центру спиной к нему мужчину. По всей видимости, эта комната была пунктом связи, радиорубка.

Седовласый мужчина демонстративно встал, повернулся и сразу обратился к вошедшему:

– Не думал я, что когда-нибудь встретимся, Мирон.

– Зато это всё объясняет, – скрывая удивление, ответил Мирон.

– Ты не прав! – резко перебил его старый знакомый. – Наша встреча была случайностью. Я всё расскажу, а ты выслушай и постарайся принять. Не думай, я не убийца.

С опаской и осмотрительностью Мирон взял старый деревянный стул с удобной и мягкой обивкой из сукна. Для предусмотрительности стул поставил поодаль от знакомого из прошлого, рядом с дверью выхода.

Смотритель секретного бункера уверенно сел, сложил на груди руки и начал рассказ о произошедших событиях его жизни, напрямую связанных с тем многострадальным днем спасения кита командованием отряда Мирона.

Майор вооруженных сил Российской Федерации Абрамов Семен Константинович, будучи ответственным и исполнительным офицером, был представлен за хорошую службу к званию подполковника. Не за горами долгожданное получение квартиры и перевод в другую часть. Но благополучное будущее обернулось чередой необратимых последствий.

– Я как сейчас помню ту ночь, когда вы вернулись. Ваш страх и ужас, растерянность и паника. Он долго умирал у тебя на руках…

– Семен, – пауза, – Константинович, мы ведь не на исповеди, мне от тебя, спустя десять лет, сочувствия не надо. Ты какого дьявола здесь делаешь? Твоих рук вся эта чертовщина? Ты был на поляне в ту ночь? Ты выкрал моих детей, животное? – не сдержался Мирон.

– Ты всегда был импульсивным, а сейчас в твоих глазах просто звериный инстинкт. Вижу и знаю, что за своих детей ты разорвешь любого голыми руками, – ничуть не испугавшись, сказал Семен Константинович и продолжил: – После твоего дембеля в отношении меня началась служебная проверка, вместо присвоения очередного звания меня уволили с армии. Задача была вообще всю нашу часть расформировать, как оказалось потом, просто искали повод и нашли. Вам спасибо, отличились, – заключил разжалованный офицер. – Ты же знаешь, что официального приказа отправлять вас не было, это личная прихоть командира роты. По роковому для всех стечению обстоятельств, трагически погиб солдат. Генерала сняли, и цепочкой нас всех погнали, Мирон. Я за год лишился всего: работы, послужных наград, выслуги, квартиры и семьи. Жена вскоре забрала наших дочек и уехала к родителям. С тех пор я их больше никогда не видел!

– Майор, ты меня винишь во всём? Отомстить решил? Я, может, и сам отсюда не выберусь, но тебя придушу точно, – Мирон и правда смотрел на седого офицера взглядом дикого, хищного зверя.

– Мирон, я был в такой жопе, в таком смертельном отчаянии! Ты думаешь, я тебя не вспоминал? Не проклинал тебя, уходя в многодневные запои? Проклинал, да еще как, Мирон! Но ведь не приехал, не отыскал, не опустился до помысла убийства. На себя тоже руки не наложил, хотя это было ближе, терять было нечего. На мое спасение, начался конфликт с Украиной. Пошел добровольцем. Там паршиво всё было… Затем – в Сирию… И вот оттуда, можно сказать, по спецприглашению, я попал сюда. И да… это я тогда спрятал твоих детей!

– И какое ты найдешь этому объяснение, чтобы я поверил и не размазал тебе рожу прямо сейчас? – угрожающим тоном спросил Мирон.