Циклоп

Питт жестом предложил подождать возле баллонов с воздухом и странного свертка. Он сверился с компасом на левом запястье и поплыл в голубую мглу. Джесси балансировала в невесомости, в глубине голова работала ясно, как никогда. Женщиной начало овладевать гнетущее чувство одиночества, но исчезло, как только она увидела возвращающегося Питта. Он жестом позвал ее плыть за ним, развернулся и медленно погреб вдаль. С трудом переставляя ноги сквозь толщу воды, спутница быстро догнала его.

Белое песчаное дно сменилось зарослями кораллов с живущими среди них необычными рыбами. Их живые яркие цвета немного смягчались за счет рассеяния частиц воды, притуплявшего красные, оранжевые и желтые цвета и оставлявшего только тусклые зеленый и голубой оттенки. Питт с Джесси размеренно гребли ластами, двигаясь на расстоянии вытянутой руки над чудесными и экзотическими подводными джунглями, пристально наблюдая за стайкой маленьких скалярий, фугу и рыб-бекасов. Эта забавная сцена напомнила Дирку, как во время парада в честь Дня благодарения в «Мэйси» дети, гуляющие по Бродвею, рассматривают огромных мультяшных персонажей в виде шариков.

Внезапно Джесси вцепилась пальцами в ногу Питта, повернула его назад и показала вверх. Всего в двадцати метрах от них лениво проплывала стая барракуд. На первый взгляд их было не меньше двух сотен, каждая длиной не менее четырех футов. Одна за другой они начали кружить вокруг водолазов, из любопытства выкатывая на них глаза-бусинки. Затем в мгновение ока уплыли вдаль и исчезли из виду, видимо решив, что люди недостойны большего внимания.

Когда Питт снова развернулся, он увидел, как из размытого голубого занавеса появился Руди Ганн. Он остановился и попросил их поторопиться. Тогда Дирк снова сложил «V» пальцами в знак успеха.

Смысл был понятен. Ганн энергично взмахнул ногой и стремительно начал подниматься под углом вверх, пока не заплыл на тридцатифутовую высоту над коралловым ковром. Питт и Джесси поспешили за ним.

Они преодолели почти сто ярдов, и Руди вдруг замедлился и перевел тело в вертикальное положение, указывая вперед побледневшей рукой и слегка согнув палец, напоминая своим видом старуху-смерть с косой.

Словно замок с привидениями, надвигавшийся на них из тумана Йоркширских болот, из водного мрака выступил зловещий и таинственный силуэт «Циклопа». Даже почудилось, что внутри его таится какая-то невыразимая сила.

Питту приходилось бывать во многих разных местах кораблекрушений, он был первым человеком, обнаружившим «Титаник», но, глядя на легендарный потерянный корабль-призрак, Дирк оцепенел в благоговейном трепете. Тот факт, что «Циклоп» стал могилой для более чем трехсот человек, только сгущал его мрачную ауру.

Затонувший корабль лежал на левом боку под углом около двадцати пяти градусов, повернувшись носом на север. Матушка-природа устелила его иловым покрывалом, а на самом незваном госте разместила жить своих подводных обитателей.

Корпус и надстройка корабля были покрыты морскими организмами всех мыслимых видов – губки, ракушки, разноцветные анемоны, пушистые морские папоротники и длинные водоросли грациозно раскачивались в потоках воды, словно руки танцоров. Удивительно, но корабль был почти не поврежден, если не брать во внимание искривленный нос и три сломанных подъемных крана для погрузки руды.

Вскоре они нашли Джордино, деловито счищавшего наросты на корпусе под перилами кормы. Когда они приблизились, он повернулся и показал результат своей работы. На корпусе выпуклыми буквами было написано имя корабля – «Циклоп».

Питт посмотрел на оранжевые водолазные часы «Докс». Казалось, что со времени падения дирижабля пролетела уже целая вечность, хотя на самом деле они выбрались из гондолы всего девять минут назад. Необходимо было следить за временем, чтобы успеть пополнить запасы кислорода. Им еще предстояло обыскать затонувшее судно, и в запасных баллонах пока что было достаточно воздуха для декомпрессии. Но все же запасов было маловато.

Он проверил манометр Джесси, после чего перевел взгляд на ее глаза. Они были чистыми и яркими. Она медленно дышала в ровном ритме. Дама вскинула вверх большой палец и кокетливо подмигнула. В это мгновение она забыла о том, что совсем недавно им удалось вырваться из объятий смерти в «Проспертире».

Питт подмигнул в ответ. «Кажется, ей это нравится», – подумал он про себя.

Четверо водолазов обшарили корму и начали пробираться дальше к носовой части корабля, жестами подавая друг другу сигналы. Двери кормовой рубки сгнили, а палубу из тикового дерева проели черви. К чему ни прикоснешься, все было покрыто грязным ковром ила.

Гюйсшток[9] был совершенно голым, видимо, висевший на нем флаг Соединенных Штатов уже давно сгнил. Две кормовые пушки уставились пустыми жерлами назад, немые и заброшенные. Словно часовые, над обломками вентиляторных труб, швартовых кнехтов[10] и перил возвышались два близнеца-дымохода, а с заржавевших лебедок до сих пор свисали прогнившие мотки проволоки и кабелей. Каждый уголок развалин служил домом для колючих морских ежей, крабов и других морских обитателей.

Изучив фотографии «Циклопа», Дирк знал, что обыск кормовой части судна – пустая трата времени. Дымовые трубы располагались как раз над машинным отделением и каютами экипажа. Если статуя Ла Дорады была здесь, то, скорее всего, ее разместили в общем грузовом отсеке под мостиком и баком. Питт жестом показал остальным, чтобы продолжали поиски, двигаясь к носовой части.

Они медленно и осторожно проплыли по переходному мостику, простиравшемуся над искореженными люками для загрузки угля, обогнули огромные грейферные ковши и пробрались под проржавевшими деррик-кранами, которые тянулись вверх, к преломленным солнечным лучам. Несложно было понять, что «Циклоп» погиб быстро и мучительно. Гниющие остатки шлюпок навсегда приросли к шлюпбалкам, а надстройка выглядела так, будто ее смяли ударом гигантского кулака.

В сине-зеленой тьме медленно вырисовывался необычный прямоугольный силуэт мостика. Две опоры с правой стороны были выгнуты, но наклон корпуса налево компенсировал этот угол. Странная картина – в отличие от остальной части корабля, мостик стоял почти строго горизонтально.

Темнота за дверью рулевой рубки на другой стороне корабля выглядела зловеще. Питт включил водолазный фонарик и медленно заплыл внутрь, стараясь не слишком резко двигать ластами, чтобы не потревожить ил на палубе. Тусклый свет просочился сквозь покрытые слизью иллюминаторы на носовой переборке. Мужчина смахнул грязь со стекла корабельных часов. Потускневшие стрелки застыли на 12.21. Он также обратил внимание на большую вертикальную подставку для компаса. Внутрь прибора все еще не пробралась вода, и стрелка свободно плавала в керосине, указывая точно на магнитный север. Питт отметил, что курс корабля был триста сорок градусов.